Жорж Арно - Как призрак Страница 7

— Сегодня нет никаких важных политических новостей, и я смогу посвятить больше времени делу в Монморанси. Луи Прадье только что провели в кабинет следователя Алонэ, где будут заслушаны его показания в качестве главного свидетеля. Наш корреспондент на месте свяжется с нами, если до конца выпуска появятся какие-нибудь новости. Однако, по слухам, все говорит о том, что Луи Прадье будет обвинен в сокрытии от следствия важных сведений. Действительно, Прадье не сообщил, что направлял к своей жене поверенного с целью склонить ее к разводу. Мэтр Сардо, как вы помните, ездил на дом к Прадье утром в пятницу 28-го, и госпожа Прадье оказала ему весьма холодный прием. У нее никогда не было намерения разводиться с мужем, и в этом демарше нельзя не усмотреть очередную уловку Луи Прадье. Ведь он после разговора с мэтром Сардо приехал домой в состоянии крайнего раздражения… Но не будем забегать вперед. Наш корреспондент не связался с нами, значит, следователь еще долго продержит подозреваемого у себя в кабинете. А пока до скорого, следующий выпуск в четыре часа.

Ольга уменьшила звук и прикрыла глаза, стараясь представить себе следователя и, главное, мужа. Да, Луи попал в трудное положение. Для Луи никогда не существовало никаких препятствий, он в жизни никого не пожалел. Пусть теперь почувствует свое одиночество, беззащитность.

Вдруг Ольге стало его безумно жалко, но потом она взяла себя в руки, вспомнив о своей собственной полной невзгод жизни в эти последние годы.

В четыре часа ничего особенного не сообщили, и в вечерних газетах тоже никаких новостей по делу не было. Журналист, который вчера обвинял Луи, теперь требовал, чтобы на вилле в Монморанси был произведен обыск. Он описывал их дом в таких мрачных тонах, что Ольга даже расстроилась:

«Надо было видеть этот дом, забившийся в уголок скрытого вечерним туманом и удивительно безмолвного сада. К дому ведет дорожка — хранительница его секретов. Ольга Прадье вела тут жизнь отшельницы, лишь изредка выходя в магазин или по делам, связанным с благотворительностью. Эти вылазки не занимали много времени, и она торопливо бежала домой, где ждала человека, которого любила, а он, случалось, не приходил вовсе».

Рядом со статьей была помещена фотография, на которой Ольга с трудом узнала свой дом, — так его преобразил фотограф, стремясь создать впечатление угрюмого, мрачного логова.

Она даже возмутилась. Все, что писали о ней, ложь. Это, конечно, укладывалось в версию об убийстве, но все же обидно. А может, и правда у соседей сложилось такое впечатление?

Она снова погрузилась в чтение газеты и позабыла обо всех своих претензиях. Журналист писал о допросе дворника, папаши Шареста, который хорошо запомнил все, что происходило в пятницу 28-го.

Ольга отлично знала этого дворника, она сама иногда давала ему кое-какую мелочь, чтобы он получше подмел тротуар перед домом. Так, впрочем, делали и все соседи.

Папаша Шарест как раз в тот день после обеда работал на улице. Он почувствовал очень неприятный запах, распространившийся по всему кварталу.

— Так ужасно пахло… Как будто где-то жгли материю. И еще что-то жирное. Я, конечно, не знал, откуда этот запах, просто удивился, вот и все.

Журналист спросил, заметил ли он у ворот машину Луи Прадье, и дворник ответил уклончиво.

— Около водосточного желоба всегда ставят столько машин! Не подметешь даже! Может, там и была его машина, не помню.

В пятичасовом выпуске ничего нового не сказали. Муж все еще находился в кабинете следователя. А в шесть часов о деле вообще не вспомнили, и она с беспокойством стала ждать вечерних газет.

В семь часов посыпалась информация: следователь предъявил обвинение Луи Прадье, но еще неизвестна была мера пресечения. Во всяком случае, назавтра назначили обыск виллы на улице Гретри.

— Спокойной ночи, — сказала медсестра. — Не слишком увлекайтесь приемником.

— Нет-нет, — ответила Ольга, — я сегодня буду отлично спать.

Она действительно прекрасно провела ночь. Утром Ольге не пришлось читать газеты и слушать радио: снимали повязки с подбородка. Вопреки ее ожиданиям, больно почти не было, а когда доктор Жерар поднес ей зеркало, она и вовсе обрадовалась. Конечно, еще видны были розовые шрамы, но в общем получилось не плохо.

— А нос?

— Подождем еще пару дней. Наберитесь терпения.

— Мне уже гораздо легче дышать.

Со вчерашнего дня у нее из носа убрали расширители.

— Мы вам дадим специальные кремы, молочко, и за неделю все пройдет, но потом, когда вы выйдете из клиники, все равно будете ими пользоваться. Особенно зимой, в сильный мороз. Впереди лето, так что результат будет отличный.

Как приятно, что на подбородке уже нет повязок! Ольга пришла к себе в палату как раз к одиннадцатичасовому выпуску, но, к сожалению, эфир заполнили сообщения об авиакатастрофе. Газеты «пережевывали» информацию, которая ей была уже известна, изредка дополняя ее кое-какими подробностями, иногда существенными, но чаще всего выдуманными или маловероятными. Начали подозревать в сообщничестве последнюю любовницу мужа, некую Сюзанну Журлен, вот уже несколько дней не являвшуюся домой.

Ольга позавтракала, ожидая двенадцатичасовые газеты, где обычно собиралась наиболее полная информация. Луи провел свою первую ночь в тюрьме, наверное, у него отросла черная борода, запачкался воротничок рубашки. Хоть сигареты-то у него есть? Он так много курил, особенно когда переживал какие-нибудь неприятности. Интересно, отняли у него галстук, ремень и шнурки? Ольга нервно рассмеялась, принимаясь за рисовый пирог. Луи, такой франт, Луи, не терпящий даже малюсенькой складочки на рубашке, сейчас, вероятно, немытый и драный, как последний бродяга, жует черствый хлеб. Она вдруг подумала, как он смешно должен выглядеть.

В двенадцать часов начали перечислять основные события дня. Информация о деле шла второй. Выявлены новые улики, свидетельствующие против Луи Прадье.

Глава четвертая

Закрыв глаза, Ольга слушала, что говорит диктор. В топке котла центрального отопления виллы в Монморанси были обнаружены предметы, подтверждающие обвинение, выдвинутое против Луи Прадье. Установить, что это за предметы было довольно трудно, поскольку уже несколько дней котел не работал.

Полицейские обнаружили частично расплавленную золотую пряжку. Соседи и продавцы соседних магазинов опознали ее, как принадлежащую госпоже Прадье. В топке также находились обгоревшие кусочки ткани.

«И наконец, — добавил диктор, — следствию были предъявлены обгоревшие фрагменты костей. Но они были в таком состоянии, что их пришлось направить в лабораторию».