Барбара Вуд - Звезда Вавилона Страница 73

У жены пекаря была температура, она лежала и стонала. Когда Мишель откинул покрывало, его потрясли ярко-красные шишки на ее шее. При дальнейшем осмотре обнаружились опухоли в подмышках и паху. Он в ужасе не мог поверить своим глазам: черная смерть пришла в Ажан.

Чума распространялась с безжалостной быстротой. Всего за неделю зараженные семьи были заперты в своих домах, пациенты оставлены в чумных госпиталях, умершие сброшены в братские могилы. Мишель неустанно работал. Стандартной процедурой при чуме было прижигание опухолей раскаленными железными стержнями, что высушивало ткани и вызывало жуткую агонию у жертвы. Но, поскольку это не помогало остановить болезнь, Мишель применял методику, созданную им самим. Он считал, что эпидемия распространялась по воздуху и что было очень важно в лечебных целях очищать свое дыхание и воздух вокруг себя. Он сделал пилюли из опилок, ирисов, гвоздики, алоэ и мелкотолченых красных роз и раздал их горожанам, наказав постоянно держать таблетки во рту.

В глубине души Мишель ругал себя. Он обратился к звездам и был шокирован, обнаружив пять планет в Скорпионе, что явно предвещало новую вспышку чумы. Как он мог не заметить этого раньше?

Вскоре смерть была повсюду. Отцы покидали своих заразившихся сыновей. Юристы отказывались приходить к умирающим для составления завещания. Женские и мужские монастыри опустели. Трупы оставляли прямо в домах, и некому было похоронить их по христианскому обычаю. Болезнь приходила и убивала так стремительно, что Мишель записал в своем дневнике: «Жертвы чумы часто завтракали на этом свете, а обедали уже в загробном мире».

Но было еще что-то, чего он боялся помимо эпидемии: когда черная смерть впервые пришла в Европу в 1348 году, убив миллионы, людям потребовалось объяснение, причина. И хотя евреи тоже умирали от чумы, напуганные уцелевшие горожане обратили свой гнев и печаль на еврейских жителей, уничтожая их в слепой уверенности, что это они принесли заразу в христианский мир. Теперь чума вернулась, и люди вновь собирались искать козлов отпущения.

После появления первых заболевших Мишель приказал Елене не покидать дом, пока не пройдет мор, запереть ставни, день и ночь воскурять фимиам и самое главное — самой держать таблетки во рту и заставлять это делать обоих детей.

Проходили дни, затем недели, и в конце концов болезнь начала покидать Ажан. Мертвых сжигали, люди пытались собрать по кусочкам свои разбитые жизни. Погибла треть населения. Половина женщин овдовели, многие дети стали сиротами. Мишель вернулся домой после долгого отсутствия уставший и измученный. Елена встретила его у порога.

Он поцеловал ее в щеку, и она обнажила горло: три безобразных воспаленных бубона краснели на ее белоснежной коже.

Он не смог спасти их.

Елена скончалась спустя всего три дня после его возвращения, потом умер старший сынишка и за ним младенец. Он остался один с тремя безмолвными трупами, пока на улице люди праздновали уход чумы.

Его горестные крики отпугивали соседей, им казалось, что он сошел с ума. Но потом некоторые из них вспомнили, как он, не смыкая глаз, помогал им, и тогда они пришли в его дом и забрали тело Елены из его рук. Он кричал и сопротивлялся, и, лишь силой залив ему в горло одно из его снадобий, после которого он заснул, они смогли отнести умерших на кладбище на окраине города.

Последовавшие за этим недели Мишель жил в своем доме словно призрак, не выходя на улицу, погрузившись в раздумья, разговаривая сам с собой. Пока его явное помешательство продолжалось, симпатии жителей города сменились страхом. Их беды во время эпидемии были забыты, они стали возмущаться поведением Мишеля, который не желал ни вправить сломанную кость, ни дать лекарство простудившемуся ребенку. По городу поползли слухи, что этот доктор не сумел помочь даже собственной семье. Пациенты покинули его, вернувшись к домашним снадобьям и услугам врачей, проходивших через город. Отец Елены, наслушавшись сплетен, совпавших с его собственными размышлениями, попытался отсудить у Мишеля приданое Елены. И вдобавок ко всему доктор был обвинен в ереси из-за неосторожного замечания рабочему, отливавшему в бронзе статую Девы Марии. Оправдание Мишеля, состоявшее в том, что он лишь высказал свое мнение относительно отсутствия эстетической привлекательности у статуи, было проигнорировано, и затем за ним послали инквизиторов, которые должны были доставить его на суд в Тулузу.

Мишель намеревался сбежать под покровом ночи.

Собирая свои вещи, чтобы уехать из дома, где пережил короткий момент счастья, он замер, держа в руках одну из книг, которые упаковывал в сумку: он вспомнил александрийцев и их хвастливые высказывания о том, что они не верили в существование Бога.

Вот почему погибли Елена и малыши! То была кара Божья, предназначенная для Мишеля за приобщение к язычникам и чтение их текстов. Обезумев от ярости и горя, он схватил все древние книги и свитки, привезенные из замка, свалил их в кучу на замощенном дворе своего дома и поджег. Пока слезы текли по его щекам, впитываясь в темно-рыжую бороду, он проклинал судьбу, Бога и звезды. Он потрясал кулаками, обзывая планеты, Луну и другие небесные тела подлыми обманщиками. И когда костер из реликвий стал больше и жарче, Мишель почувствовал, как гнев прошел и спокойствие воцарилось внутри него. Вскоре огонь охватил двор, стены его дома и цветы в его саду. Но это не был бушующий пожар. Мишель позволил пламени поглотить себя, но не почувствовал никакой боли. Вместо этого он погрузился в облако безмятежности и радости. Перед его глазами предстали невиданные образы: города с башнями из стекла, странные колесницы, мчащиеся по широким дорогам, летающие машины, люди, наблюдающие за появляющимися из воздуха картинами.

Он ощущал вокруг себя присутствие невидимых существ, шептавших, рассказывавших ему тайны, и он знал, что они показывают ему будущее.

Очнувшись, он обнаружил, что лежит на плитах во дворе. Его дом, стены и сад были нетронуты, лишь кучка пепла осталась на том месте, где сгорели книги. Он понял, что увиденное им было мимолетным моментом Свечения, и отправился к александрийцам, чтобы попрощаться и принести извинения за то, что проклинал их и сжег некоторые из их бесценных книг.

Александрийцы, которым он поведал о том, что произошло с ним, предостерегли его от излишних откровений с другими людьми, потому что не все приняли бы его пророческий дар как что-то святое, но, наоборот, посчитали бы это проделками дьявола.

Он покинул их и продолжил свой путь, ища ответы в свете небес, записывая в дневники свои видения и сберегая их ото всех. Он все еще верил, что разгадки всех тайн следовало искать среди звезд — ведь звезды были чистейшим светом. И так он двадцать лет скитался по Европе, оставаясь человеком без семьи и друзей, странником, пытавшимся найти то, чего сам не мог описать словами или поговорить об этом с другим человеком, потому что рисковал быть заклейменным еретиком или чернокнижником.