Анна Малышева - Зачем тебе алиби… Страница 8

— Не нужно йода, — сказала она. — А вот, если можно, вы мне вашу машину на пять минут одолжите?

Он остолбенел, потом наконец улыбнулся:

— Зачем?

— Колготки хочу купить и переодеть в машине, — пояснила она. — Не в подъезде ведь это делать!

И улыбнулась. Никто никогда не говорил ей, что она красивая — когда ушел отец, она красивой еще не была, а потом они не виделись… Зато отец часто ей говорил, что улыбается она чудесно. Лика сама не знала, что она хороша в этот миг — слегка смущенная, бледная, небрежно одетая. Ее серые глаза были того же цвета, что и река, а черные волосы летали на ветру, мешали ей смотреть. Она отвела их рукой, продолжая улыбаться, сказала:

— Да ладно, шутка. Я в подъезде переоденусь.

Но тут он зашевелился.

— Нет, нет, конечно, я вас пущу в машину, а сам тут постою. Хотите, провожу в магазин?

— Сама дойду, — ответила она грубовато, хотя на самом деле ей хотелось сказать ему что-то приятное, поблагодарить его, что ли? Она совсем не умела разговаривать с мужчинами, никто ее этому не учил. Перебежала через дорогу, пошла к магазину.

Очень хотелось оглянуться, проверить, не уехал ли он, не сел ли в свою машину? Но она вытерпела — не стала оглядываться. Купила черные колготки, вышла на набережную.

Он стоял на том же месте, где Лика его оставила.

В машине она торопливо и неловко скинула туфли, содрала старые колготки, натянула новые. Девушка спешила, ей казалось, что он вот-вот подойдет, заглянет в окошко, увидит ее голые ноги. Наконец она скомкала рваные колготки, сунула их в карман куртки, открыла дверцу, высунулась:

— Все!

Он подошел, остановился над нею, нерешительно спросил:

— А подвезти вас можно?

Она уже не боялась его. Пожала плечами, заулыбалась:

— Куда?

— То есть как? Вам куда надо?

— Да я гуляла…

— Может, вы мне не доверяете? — поинтересовался он. — Не бойтесь, я не маньяк, никуда вас не завезу. Честно, куда вам надо?

— Да никуда! — Она захихикала, чтобы скрыть смущение. Замолчала, увидев, что он смотрит на нее как-то странно. «Принял за дуру, — поняла она и залилась краской стыда. — Дура и есть! Двух слов сказать не могу!» Решительно полезла из машины со словами:

— Ладно, я пошла.

Он стоял прямо перед дверцей, мешая ей выйти.

Смотрел на нее сверху вниз, как смотрел потом всегда. Он — покровитель, старший, опытный, серьезный. Она — девчонка в рваных колготках, хихикающая дурочка с неуверенной походкой, брошенная дочь удравшего папаши, неудачница…

— Слушайте, — сказал он, по-прежнему стоя у нее на дороге. — Не обижайтесь только! Я сейчас как раз ехал обедать. Хочу, чтобы вы пообедали со мной. Ничего такого не думайте, просто хочется с вами пообедать. Идет? Меня зовут Игорь. А вас как?

— Анжелика, — она снова уселась в машину, резко одернула на коленях юбку.

С этого момента Лика исчезла. Лика — ребенок.

Лика — имя, которым ее называл отец. Коротенькое удобное имя. Игорь всегда называл ее только Анжеликой. Ему это имя нравилось. Ей — не очень.

Но теперь и она сама себя так называла.

Они пообедали, довольно скромно, в каком-то кафе в центре. Но ей все было в диковинку и очень понравилось. Она стеснялась что-то заказывать, а в конце обеда даже сделала серьезную попытку расплатиться за себя. Достала из кармана куртки скомканные деньги, он не рассердился, только попросил ее положить их обратно, ведь он ее пригласил. Анжелика сделала этот жест не потому, что правда стеснялась есть за его счет, а чтобы показать, что и она не так проста, денег и у нее достаточно. А в кармане у нее, правда, была порядочная сумма. Отец прислал почтовый перевод на ее имя, она получила его по своему паспорту. До тех пор пока ей не исполнилось шестнадцать, он исправно платил алименты, тоже с помощью переводов, но все деньги оставались у матери. Та говорила, что ей нужно кормить взрослую дочь, а тряпки и туфельки подождут. Но с тех пор как Анжелика обзавелась паспортом, все деньги доставались только ей. Отец, конечно, был уже не обязан платить алименты, но деньги все равно иногда приходили. Тратить их было не на что — только вот на сигареты. Наряжаться не было настроения, да и зачем? Для кого? Она ведь нигде не бывала… Оставлять деньги дома она боялась — мать найдет, конфискует… Она и так возмущалась, что не видит этих денег, злилась каждый раз, как находила в ящике квитанцию, но спрятать, порвать ее не решалась — все же деньги Приходилось отдавать дочери, а та всегда носила все свои сбережения с собой.

— Ты с кем живешь? — неожиданно спросил ее Игорь, закуривая сигарету.

— А вам-то что? — огрызнулась она.

— Ничего, просто спросил.

— Просто не бывает.

— Ну, извини… — Он как-то незаметно перешел на «ты», видно было, что эта форма обращения нравится ему куда больше.

— Да ничего, — она откинула назад свои длинные черные волосы. Трюк с деньгами успеха не имел, ну и пусть, она еще найдет, чем его удивить.

А удивить хотелось ужасно! Но как, как это сделать?! Для начала она тоже перешла на «ты». — Просто странные вопросы ты задаешь. Какая разница, с кем я живу?

Она старалась говорить развязно, чтобы показать, что ей не впервой обедать с мужчинами в кафе.

Но глаза смотрели наивно и почти испуганно. Анжелика совсем растерялась, не знала, что и думать, и не нашла ничего лучшего, как честно выложить всю правду:

— Я с матерью живу. И все.

Это «и все» она произнесла достаточно выразительно, чтобы он почувствовал — это как раз далеко не «все». Осторожно спросил:

— А отец что — в разводе с вами?

— Да.

— Ясно.

— А что тебе ясно?

— Да у меня то же самое.

Ей стало легче. Он как будто принимал ее под свое крыло, их объединяло общее несчастье — отец ушел, у них нет отцов… И она может не стесняться, рассказывать все. Но он вдруг добавил:

— И слава богу, что мой ушел!

— Почему? — промямлила она.

— Пил.

Они помолчали, Анжелика растерянно смотрела в свою чашку из-под кофе. Игорь пошарил в кармане, вытащил бумажник, спросил ее:

— Еще хочешь чего-нибудь?

— Нет-нет!

— Тогда поехали.

На улице они постояли молча еще с минуту. Он докурил сигарету, выбросил ее и сказал:

— Ну а теперь одно из двух: или я тебя отвожу домой, или ты едешь домой ко мне.

Она лишилась дара речи. И это после любезного предложения залепить синяк пластырем, после обеда?! Вот так — сразу к нему домой, в койку?!

— Я не поеду никуда, — ответила она, кутаясь в куртку, хотя было не холодно.

— Боишься? Опять?

— Нет.

— Тогда почему?

— Так…

— Я сморозил что-то? — поинтересовался он. — Я могу. Но ты не обращай внимания. У меня сегодня просто паршивый день выдался.