Ширли Конран - Кружево-2 Страница 8

Пэйган растянулась на своей старомодной кровати в комнате «Алгонквина» и в очередной раз попыталась набрать номер мужа.

Было два часа ночи, а значит, семь утра в Лондоне. «Хорошо бы поймать Кристофера до завтрака», – подумала Пэйган, обводя взглядом небольшую уютную комнату. Ее розовое муаровое платье было небрежно брошено на спинку стула, а нижнее белье валялось на малахитово-зеленом ковре.

– Дорогой, это ты? Как собаки? София садится за уроки сразу же, как только возвращается из школы? Ты помогаешь ей с геометрией?.. Извини, но, мне кажется, с тех пор как мы расстались, прошли не сутки, а недели… Да, я встретила Лили, но мне не хочется говорить об этом по телефону… Нет, дорогой, мы не обсуждали возможность спонсорских денег для твоей лаборатории, ты еще более бестактен, чем я… Нет, у нас просто не было случая поговорить о важности исследований по борьбе с раком. – Она откинула назад рыжие тяжелые волосы и, придав своему обнаженному стройному телу более удобную позу, растянулась на кружевном пододеяльнике. – …Да, я знаю, что забыла упаковать мои ночные рубашки, но меня же никто не видит, а когда принесут завтрак, я завернусь в одеяло… О, черт, неужели я опять забыла отправить заказ бакалейщику?.. – Потом очень осторожно, как бы вскользь, Пэйган спросила: – А как ты себя чувствуешь, дорогой? – После его сердечного приступа она всегда беспокоилась, когда была вдали от Кристофера. – …Нет, прошлой ночью я почти не спала. Ты же знаешь, мне нельзя принимать снотворное. Но сегодня я во всеоружии перед лицом бессонницы. Я захватила этот невероятно завлекательный роман – «Угрызения совести»…

Джуди тоже провела бессонную ночь. Она разглядывала персикового цвета стены и гармонирующие по тону, свободными складками свисающие занавески, очаровательные викторианские натюрморты с персиками и виноградом, яблоками и абрикосами. Она была почти рада, что Гриффина не было: он улетел на пару дней на Западное побережье, чтобы наладить выпуск нового художественного журнала – первого из серии издательских начинаний, которые он намеревался осуществить в Сан-Франциско. Только прошлым вечером Гриффин задал Джуди вопрос, которого она ждала от него. Хотя Гриффин и являлся крупнейшим держателем акций в журнале «Вэв!» и уже более десяти лет был любовником Джуди, существовали темы, на которые ей запрещено было с ним заговаривать. И главной такой темой была его супружеская жизнь. Все в их среде знали, что семья его сформировалась давно и прочно еще до того, как он встретил Джуди. Однако уже в те годы этого дьявола Гриффина Лоуэ часто видели в городе с лучшими фотомоделями и начинающими актрисами. Но ни одной из них не удалось увести Гриффина из семьи, от его жены и троих детей; слишком долго карабкался он по лестнице, ведущей к успеху, и теперь не хотел жертвовать ни малой толикой достигнутого положения – ни стабильностью и респектабельностью домашнего очага, ни своими любовными приключениями.

И вот несколько дней назад жена Гриффина его бросила и отправилась со своим любовником в Израиль, чтобы начать новую жизнь в кибутце. Многострадальная миссис Лоуэ дала отставку своему красивому, богатому, веселому и беспутному супругу.

Что не менее удивительно: Гриффин немедленно сделал Джуди предложение. Но еще более удивительно то, что Джуди, ждавшая этого момента десять лет, вдруг поняла, что она не хочет выходить замуж за Гриффина. Слишком уж любил он подтрунивать над своей прошлой женой. И потому Джуди не торопилась занять ее место. Старые привычки умирают с трудом.

В красноватом свете ночника изящная обнаженная фигура чем-то напоминала алебастровую копию; на лисьей мордочке лежащего на кровати человека вдруг появилась доверительная улыбка:

– Нет, нет, нет, дорогой, это совершенно безопасно. Лили сейчас нет, она играет величайшую роль своей жизни. – Он тихо рассмеялся в телефонную трубку. – Я вернусь в Париж в субботу… пообещай, дорогой, что ты сохранишь это еще на пару дней…

Неожиданно мужчина вздрогнул: дверь в комнату была открыта и на пороге стояла улыбающаяся Лили.

– Нет, вы ошиблись номером, – хрипло прокричал он в трубку и, повесив ее, протянул руки к Лили.

– Ты оказался прав, Симон! Все произошло именно так, как ты говорил. – Обняв Симона, она поцеловала его в губы. – Наконец-то я знаю, кто я такая на самом деле и кто моя мать!

Симон Пуан был актером. Превосходным театральным актером, который почти не мог работать без зрителей в зале, ненавидел кино и снимался крайне редко, только для денег. Они с Лили жили вместе уже два года, и именно Симон убедил ее предпринять поиски настоящей матери. Тихий, интеллигентный человек лет тридцати пяти, он, кажется, обладал тем редким сочетанием терпимости и твердости характера, которое было необходимо в отношениях с Лили. Симон твердо знал, что его возлюбленная нуждается в гораздо большей доле покровительства и защиты, чем мужчина обычно способен дать женщине. Именно он посоветовал ей найти ее мать, чтобы определить наконец для себя: кто же она, Лили, такая? Симон понимал, что, как только Лили найдет настоящих родителей, она перестанет искать родительскую любовь в каждом, с кем столкнет ее судьба. А ведь именно это качество делало Лили столь беззащитной перед теми, кого влекли к ней слава и богатство.

И вот теперь Симон прижимал Лили к своему красивому обнаженному телу, нежно проводя по ее уху мягким языком.

– Скажи мне, дорогая, кто твоя мать? Леди Свонн?

– Нет, не Пэйган Свонн, – Джуди Джордан. Она признала это почти сразу, но я помню, как ты предупреждал меня, что им проще всего будет указать на незамужнюю женщину, чтобы той не пришлось объяснять мое появление своему супругу.

Опустив бретельку платья, он начал покусывать ровными, пожалуй, чуть широко расставленными зубами золотистую кожу ее предплечья. Лили увернулась от его объятий.

– И тогда я неожиданно спросила Джуди, кто же мой отец, – а трое остальных резко и встревоженно обернулись в сторону мисс Джордан. И тогда я поняла, что Джуди говорит правду. Она действительно моя мать.

Симон еще ниже спустил платье и притронулся пальцами к соску. Но она опять увернулась.

– Послушай, Симон! Оказывается, Джуди совсем не была богатой сучкой, которая выродила меня только потому, что боялась сделать аборт. Она была бедна: родилась в одной из суровых баптистских семей на юге Виргинии, потом училась в Швейцарии и на учебу зарабатывала сама, нанявшись официанткой в какую-то забегаловку. К тому же, когда это случилось, ей было только шестнадцать.

– А кто помог этому случиться? – вкрадчиво поинтересовался Симон. – Кто твой отец? – Он потянул за кончик белого пояса Лили, и ее греческая туника упала на пол. Прижав ее обнаженное тело к себе, он играл ее волосами. – Что ты узнала о своем отце? Кто он?