Нора Робертс - Улыбка смерти Страница 8

– Все отлично, сэр. Вы уже ознакомились с отчетом сержанта Пибоди по последнему делу – убийству Пандоры?

– Да, отчет очень подробный. Прокурор требует для Касто высшей меры. Вы тогда проявили себя с самой лучшей стороны, лейтенант.

Ева предпочла бы обойтись без напоминаний об этом деле.

– Мерзко, когда преступником оказывается один из наших, – ответила она. – У меня было мало времени, сэр, но, если вы помните, я просила перевести Пибоди в мое подразделение. Помощь, которую она оказала, была неоценимой.

– Да, полицейский она неплохой, – согласился Уитни. – Я помню вашу просьбу.

Пятью минутами позже, когда в кабинет зашла Пибоди, Ева сидела за компьютером и просматривала поступившую информацию.

– Через час заседание суда, – сказала она, решив обойтись без предисловий. – По делу Сальватори. Что вам о нем известно, Пибоди?

– Вито Сальватори обвиняется в совершении тройного убийства. Известно, что он занимался сбытом наркотиков, а все трое убитых также были наркодельцами. Прошлой зимой они были сожжены заживо в доме в Нижнем Ист-Сайде. Но перед этим у них были выколоты глаза и отрезаны языки. Расследование вели вы.

Пибоди изложила все эти факты, стоя навытяжку.

– Отлично, сержант. Вы читали мой рапорт?

– Да, лейтенант.

Ева кивнула. За окном с шумом промчался туристский автобус.

– Следовательно, вам известно, что при задержании Сальватори я сломала ему левую руку и выбила несколько зубов. Его адвокаты намерены предъявить мне обвинение в применении силы.

– Это им вряд ли удастся, мэм, поскольку он пытался поджечь здание, в котором вы находились. Так что если бы вы его не задержали, то вряд ли остались бы в живых.

– И все-таки процесс будет малоприятным. Соберите, пожалуйста, все материалы по этому делу. Через полчаса я жду вас у восточного выхода.

– Но у меня уже есть задание на сегодняшний день, лейтенант. Детектив Кроуч велел мне заняться проверкой регистрации транспортных средств. – Пибоди едва заметно фыркнула, давая понять, что она думает о детективе Кроуче и его поручении.

– С Кроучем я разберусь. Майор Уитни удовлетворил мою просьбу, и вы поступаете в мое распоряжение. Так что забудьте о той чепухе, которой вам велели заниматься, – и вперед. Пора заняться делом.

– В ваше распоряжение, мэм? – радостно переспросила Пибоди.

– Вы что, за время моего отсутствия успели оглохнуть?

– Нет, но я просто…

– Или, может, вы неравнодушны к Кроучу?

– Шутите! Да он же… – Пибоди осеклась и не стала договаривать. – Он не в моем вкусе, лейтенант. Кроме того, после урока, который я получила, я зареклась давать волю чувствам на работе.

– Это правильно. Но вы не особенно угрызайтесь по этому поводу, Пибоди. Мне и самой Касто нравился. А вы в тот раз были на высоте.

– Благодарю вас, лейтенант, – сдержанно сказала Пибоди: рана была еще слишком свежа.

– Именно поэтому вы и переданы в мое подчинение. Хотите получить значок полицейского-детектива, сержант?

Для Пибоди это было чудом, даром небес, о котором она и мечтать не осмеливалась. Стараясь не показать своего волнения, она прикрыла на секунду глаза и ответила насколько возможно спокойно:

– Да, мэм. Хочу.

– Вот и хорошо. Но для этого вам придется попотеть. Итак, захватите все необходимые материалы, и приступим.

– Слушаюсь, лейтенант! – У двери Пибоди обернулась. – Огромное вам спасибо за все, что вы для меня сделали.

– Не за что. Вы все это заслужили. Но учтите: если вы не справитесь, я вас вышвырну, – усмехнулась Ева. – Как котенка.

Ева никогда не любила давать показания в суде: там приходилось сталкиваться с адвокатами-пройдохами, такими, например, как С. Т. Фицхью. Это был проныра из проныр, скользкий тип, готовый защищать кого угодно, при условии, что клиент кредитоспособен. Он помогал наркодельцам, убийцам и бандитам ускользать из цепких лап закона и преуспел в этом настолько, что теперь мог позволить себе дорогие костюмы и кожаные туфли ручной работы, к которым питал слабость.

В суде он смотрелся великолепно: крупный, широкоплечий, без единой морщинки – недаром трижды в неделю он посещал «Адонис», лучший в городе мужской косметический салон. Кожа у него была смуглая, цвета молочного шоколада, и ему удивительно шли светлые костюмы, которым он и отдавал предпочтение. А еще Фицхью обладал завораживающим голосом, глубоким баритоном, почти как у оперного певца.

Он был обходителен с журналистами, дружил с боссами преступного мира, имел свой собственный самолет.

Ева не могла отказать себе в маленькой слабости – относиться к нему с презрением.

– Я бы хотел восстановить картину происшедшего, лейтенант. – Фицхью изящным жестом сплел пальцы. – И хотел бы узнать, что побудило вас напасть на моего подзащитного в его же офисе.

Прокурор возразил против формулировки, и Фицхью изящно перефразировал:

– Насколько мне известно, той ночью, о которой идет речь, вы, лейтенант Даллас, нанесли моему подзащитному физические увечья.

Он оглянулся на Сальватори, который по случаю заседания суда облачился в скромный черный костюм. По совету адвоката он в течение последних трех месяцев не пользовался услугами косметологов и визажистов. В волосах его поблескивала седина, лицо выглядело утомленным, тело обвисло. Он производил впечатление немолодого сломленного человека.

Ева не сомневалась, что присяжные наверняка будут сравнивать несчастного старика и молодую и энергичную женщину-полицейского, и это сравнение будет не в ее пользу.

– Мистер Сальватори оказал сопротивление при аресте и сделал попытку поджечь помещение. Необходимо было не дать ему это сделать.

– Не дать? – Фицхью медленно двинулся мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных к Сальватори и положил руку ему на плечо. – И вы делали это таким образом, что у моего подзащитного оказалась сломана рука и выбиты зубы?

Ева бросила быстрый взгляд в сторону присяжных. Некоторые из них смотрели на подсудимого с явным состраданием.

– Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.

– Вы были вооружены, лейтенант?

– Да, была.

– У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?

– Да.

– Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?

– Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.

– Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?