Виктория Платова - После любви Страница 8

– Можете звать меня Фрэнки.

«Фрэнки» – очень уж по-американски это звучит, а еще говорят, что французы ненавидят все американское по определению. Фрэнки, ха-ха, Фрэнки, с таким именем трахают шлюх в придорожных кемпингах на Среднем Западе и выигрывают у одноруких бандитов фантастическую сумму в тридцать баксов. С Фрэнки проблем не будет, даже если потечет кондиционер.

Фрэнки – симпатяга.

– Вы обещали мне список самых убойных заведений этого городишки.

– Держите.

Я протягиваю ему список, составленный со слов прежних постояльцев; вопрос лишь в том, совпадут ли их вкусы со вкусом продвинутого живчика Фрэнки.

– Только если вы надеетесь обнаружить здесь Лас-Вегас… Или квартал красных фонарей…

– То?..

– Боюсь, мне придется вас разочаровать.

– Вы не можете меня разочаровать. Вы – само очарование.

Это звучит как приглашение посетить придорожный кемпинг на Среднем Западе, из недостатков подобных заведений можно отметить тонкие стены, хлипкие задвижки на дверях и отсутствие горячей воды.

– И, кстати, у вас странный акцент. Вы ведь не марокканка?

– Нет.

– Может быть, Техас? Аризона? Небраска?

Фрэнки так и норовит съехать с автострады к греющим его душу картонным мотелям с вечно живой неоновой вывеской «VACANCY»4.

– Номер семь. Возьмите ключи.

– А дубликаты у вас есть? – интересуется Фрэнки.

– Конечно.

– Если вы когда-нибудь решите воспользоваться дубликатом, я буду рад.

– Когда-нибудь?

– В течение двух недель. Я пробуду здесь две недели.

Не такой уж он симпатяга, как мне показалось вначале.

Не симпатяга, но и не липучка, форсировать события не стал, просто внес предложение и отвалил от стойки. Я смотрю на прямую, лишенную всяких сантиментов спину, на аккуратную практичную задницу: никакой он не Франсуа Пеллетье, он и правда – Фрэнки.

Из двадцати семи номеров заняты (с учетом прибывших шестерых) десять. День, когда мы с Домиником прогорим, гораздо ближе, кажется. «Мы с Домиником» – эта чудесная формула спасала меня до сегодняшнего дня. Ради нее я занимаюсь кондиционерами и кухней, езжу в аэропорт за псевдосерферами и целыми днями торчу на ресэпшене. Но теперь все изменилось. И меняется – каждую минуту, каждую секунду, каждое мгновение.

К чудесной формуле прибавился новый элемент, и одного этого оказалось достаточно, чтобы полностью исказить ее сущность.

Чертовски красивые глаза – что я делаю на проклятом ресэпшене?

Чертовски красивые глаза – что я забыла в проклятой Эс-Суэйре, забытой богом задолго до меня?

Чертовски красивые глаза – мне нужно увидеться с Ясином. Я почти уверена, что одна из его улыбок скажет мне больше, чем говорила до сих пор.

Чертовски красивые глаза – они и сейчас передо мной.

Это – не наваждение, нет.

Чертовски красивые глаза принадлежат vip-персоне, внимательно изучающей меня с противоположной стороны стойки.

– Вы?! – я не верю собственным глазам, совсем не таким красивым. – Что вы здесь делаете?

– Мне пришлось арендовать машину, – сообщает vip-персона вместо приветствия. – Это обошлось недешево.

– Надеюсь, вы не выставите мне счет?

– Нет.

Я начинаю перекладывать бумаги, я щелкаю ручкой, я отодвигаю ящик стола – все эти жалкие ухищрения направлены на то, чтобы не встретиться с чертовски красивыми глазами.

– Чем могу быть полезна?

– Вы уже могли быть полезны, – в голосе vip-персоны нет злости, но и ничего другого тоже нет. Полное безветрие, я чувствую себя застрявшей в складках ледника, без всякой страховки, без всякого снаряжения.

– О'кей. Давайте начнем все сначала.

– О'кей. Давайте попытаемся. Это отель «Sous Le del de Paris»?

– Если верить вывеске – да.

– Свободные места есть?

Отель Доминика (и без того небольшой) съеживается до размеров коробки из-под пиццы с последним черствым куском на дне: он не полезет в глотку даже электромонтеру, даже разносчику овощей – что уж говорить о vip-персоне!

– Свободные места… э-э… свободные места…

– С ними какие-то затруднения?

– Нет. Никаких затруднений нет. Хотя в разгар сезона свободные места отыскать трудно. – Мне важно поддержать престиж отеля Доминика. А заодно – и свой собственный престиж. Остаток ночи уйдет на выяснение причин, почему это так важно. Но ночь еще не наступила.

– Сейчас ведь не разгар сезона?

– Нет. Вам нужен номер с видом?

– Ау вас имеются номера с видом? – vip-персона удивлена, если не сказать – потрясена. – Вообще-то мне нужен просто номер. Любой номер. Желательно – с работающим сливным бачком.

Еще никому не удавалось вот так, походя, оскорбить отель Доминика.

– У нас здесь, конечно, не «Риц» и не «Амбассадор», но на бачки еще никто не жаловался. Второй этаж и вид на океан вас устроит?

– Валяйте второй этаж.

– За океан придется доплатить.

– Сколько?

– Пятьдесят евро.

Vip-персона перегибается через стойку: теперь чертовски красивые глаза приблизились ко мне вплотную, и я могу рассмотреть их. Темные с едва заметными зеленоватыми прожилками, что-то это мне напоминает. Нуда – ту первую бусину, которую выложил передо мной Ясин.

Забавно.

– Дополнительных пятьдесят евро в сутки. За океан, – говорю я.

– А он того стоит, океан?

Океан шумит, не умолкая, – подобно испорченному сливному бачку. Прожекторы горят всю ночь. И десятки Рональдо, гоняющих мяч в свете прожекторов. И десятки Рональдиньо.

– Нет. Он того не стоит.

– Тогда я оставлю пятьдесят евро себе. Давайте ключ.

Полностью раздавленная железной логикой vip-персоны, я отдаю ей ключ от двадцать пятого номера.

И только спустя несколько минут, когда она уже скрылась в недрах отеля, до меня доходит смысл произошедшего:

– я не потрудилась взять у vip-персоны паспорт;

– я не заполнила регистрационную карточку;

– я поселила его в номере рядом с собой.

Последнее обстоятельство пугает меня больше всего. «Воспользоваться служебным положением», вот как это называется. У двадцать пятого номера и номера двадцать семь, который занимаю я, – смежный балкон, разделенный узкой фанерной перегородкой. И дверь в стене, закрытая с незапамятных времен. Но это не означает, что ее невозможно открыть. Просто ключа от нее не существует.

Меня ждет ужин с Домиником.

Я так заинтригована чертовски красивыми глазами, что почти забыла об этом. И мне совсем не хочется есть, мне хочется вернуться к себе в номер.