Нора Робертс - Секс как орудие убийства Страница 8

«Розовые розы, – подумала Ева. – Лепестки розо­вых роз…»

– Что еще?

– Он говорил по-итальянски, по-французски и по-испански. Языки любви! – добавила она, размазывая слезы и тушь тыльной стороной ладони. – Брай это очень нравилось. Она говорила, что у этого человека романтическая душа. А я отвечала, что это замечатель­но, но меня интересует, какое у него лицо. Брай смея­лась и говорила, что если души находят общий язык, то лица не имеют значения. Но что она не будет в обиде, если его внешность окажется под стать душе.

Сиси помолчала, вертя в руке стакан.

– Лейтенант… Он ее изнасиловал?

– Не знаю. – Ева показала ей фотографию, сделан­ную с дискеты. – Вам знаком этот человек?

Сиси внимательно рассмотрела лицо Данте.

– Нет, – наконец еле слышно ответила она. – Я никогда его не видела. Это он, да? Ну что ж… Кажется, он действительно выглядел не хуже, чем изъяснялся. Сукин сын. Подлый сукин сын! – Девушка порвала фо­тографию в клочки, и Ева не пошевелила пальцем, что­бы помешать ей.

– Где состоялась их вчерашняя встреча?

– В «Радужной комнате», черт бы ее побрал! Брай решила, что это будет очень романтично.

Выйдя из примерочной, Ева увидела Пибоди, кото­рая с легкой завистью смотрела на витрину, где демон­стрировались кружевные пеньюары.

– Через пять минут в них становится жутко неудоб­но, – напомнила Ева.

– Если эти штуки сделают свое дело, через пять ми­нут на вас их и следа не останется. Вам удалось что-ни­будь выяснить?

– Да. Малого зовут Данте, он любитель поэзии и розовых бутонов. Расскажу по дороге.

– Куда мы едем?

– В морг. А по пути заскочим в «Радужную комнату».

– Гм-м… Странное сочетание.

Неказистое белое здание, напоминавшее коробку из-под обуви, нельзя было сравнить с дворцом из хрома и мрамора. Единственное, что Ева сумела раздобыть в обители праздности, – это фамилии и адреса официан­тов, работавших накануне вечером.

В обители мертвых ей повезло больше.

– Ага, мой любимый коп пришел ворчать на ме­ня! – Главный патологоанатом Морс выключил лазер­ный скальпель и широко улыбнулся. Его длинные тем­ные волосы, заплетенные в шесть косичек, прикрывала хирургическая шапочка. Прозрачный лабораторный ха­лат защищал рубашку и слаксы цвета сливы, чтобы на них не попали брызги жидкостей, циркулирующих в те­ле человека. На столе перед Морсом лежал труп черно­кожего юноши.

– Морс, это не моя подопечная.

– Увы, нет. – Он посмотрел на труп. – В спину этого бедняги несколько раз вонзилось длинное острое орудие. Ты бы решила, что хватит и одного такого уда­ра, но его собеседник, видимо, считал иначе.

– Наркоман. – Ева поджала губы и внимательно рас­смотрела внушительный член трупа. – Могу держать пари, что он наглотался «Экзотики», приправленной «Зевсом». Только такая комбинация может заставить эту штуку стоять торчком даже после смерти владельца.

– Согласен. Поскольку в отчете твоего подчинен­ного детектива Бакстера сообщается, что наш новопре­ставленный с пылом опробовал свой инструмент на же­не брата.

– В самом деле? И что же – он решил перестать трахаться и ради разнообразия поплясать на кончике ножа?

– Так оно и было, если верить показаниям брата и его жены. Она сейчас поправляется после неудачного падения, в результате которого сломала себе челюсть.

– Ну-ну… Слушай, если Бакстер уже посадил этого брата за решетку, а ты выяснил причину смерти, то по­чему ты не занимаешься моим делом?

– Пойдем со мной.

Морс поманил Еву пальцем и через несколько вра­щающихся дверей провел ее в другую анатомичку. Брайна Бэнкхед была там единственной обитательницей. Она лежала на столе из нержавеющей стали, прикрытая до подбородка тонкой зеленой простыней.

«Сразу видна рука Морса, – подумала Ева. – Он относится к мертвым с большим уважением».

– Похоже, она была очень привлекательной моло­дой женщиной.

Ева смотрела на разбитое лицо и думала о зеркале в ванной и ящике с аккуратно разложенной косметикой.

– Да… Морс, скажи мне, как она умерла.

– Думаю, ты и сама это знаешь. Время вы установили точно. Она не испытала ни страха падения, ни бо­ли от удара о тротуар. И даже не сознавала, что умира­ет. – Он бережно прикоснулся к волосам Брайны кон­чиками пальцев. – Часа за два с половиной до этого она была отравлена синтетическим гормонибиталом, до­рогим и очень трудно определяемым веществом.

– Обиходное название «Шлюха». Блокатор тормо­жения, – пробормотала Ева. – Когда-то его использо­вали для изнасилований во время свидания.

– Не совсем так, – поправил Морс. – Обычно пользовались его производными, куда менее сильными и эффективными. А она получила чистый продукт. Дал­лас, у уличных торговцев две унции этого зелья стоили бы больше четверти миллиона долларов. Но весь фокус в том, что у уличных торговцев такого товара нет. Я не встречал следов этого вещества в трупах уже лет пятна­дцать.

– Я слышала о нем, когда училась в школе. И счи­тала произведением городского фольклора.

– Большей частью это и был городской фольклор.

– Значит, ее убил гормонибитал?

– Не сам по себе, хотя, конечно, его комбинация с алкоголем была достаточно опасной. Но не роковой. Просто наш герой перестарался. Для его целей было вполне достаточно и половины дозы. Принятого хвати­ло бы ей часов на восемь-десять. Утреннее похмелье было бы чудовищным – головная боль, рвота, дрожь, обмороки и все прочее, – но через семьдесят два часа организм очистился бы сам собой.

При мысли об этом Еву едва не затошнило.

– Однако до утра она не дожила. Почему?

Говорю же, этот малый перестарался. Видимо, он хотел жаркого секса и добавил в последний бокал вина немного анеменифина-колакса-Б. В просторечии «Дикого Кролика».

– Решил подстраховаться? Прикрыть свою поганую задницу? – негромко спросила Ева.

– Эта гадость поражает нервную и дыхательную сис­темы, а они у бедняжки и так работали с трудом. По­добного сочетания сердце уже не выдержало и через двадцать минут остановилось. Девушка была слишком одурманена принятой ранее дозой «Шлюхи» и не пони­мала, что происходит.

– В таком состоянии она могла добровольно всту­пить в половую связь?

Морс бережно прикрыл простыней лицо Брайны.

– После первой унции блокатора торможения она уже ничего не могла сделать добровольно.

– Он опоил девушку наркотиками, изнасиловал, а потом выбросил в окно, как использованную куклу, – пробормотала Ева. – При этом он вовсе не был в состоянии аффекта – иначе ему не удалась бы видимость самоубийства.

– По моему авторитетному мнению, именно так все и было.