Ольга Хмельницкая - Маленькая женская хитрость Страница 8

Девушка ужаснулась и спрятала домовика в шкаф.

— Стасик, — твердо сказала она, — ты только не трогай мои вещи без разрешения, а то мигом вылетишь в форточку.

Тигринский обиделся, надулся и — о удивительное дело! — домыл посуду в полной тишине.

Наташа наконец вышла из ступора. В ее глазах, залитых ужасом, мелькнула надежда.

— Ты на мне женишься? — быстро проговорила она, глядя на Барщевского.

— Нет, конечно. При чем тут женитьба? — искренне удивился тот. — Я тебе предлагаю убежище, помощь и поддержку. Ты мне небезразлична. Я бы на твоем месте принял мое предложение и перестал играть в игры со своими родственниками. Они совершенно бессмысленны.

Наташа стояла, сцепив зубы. Внутри закипала злость. Его вальяжное спокойствие, его быстрые решения и уверенность в собственной правоте, которые так нравились ей еще полчаса назад, теперь начали безумно раздражать.

— Конечно, ты не собираешься на мне жениться, а всего лишь предлагаешь стать твоей сожительницей! Ты что, не понимаешь, что я не могу так поступить? Как я тогда буду смотреть в глаза родителям?! — всхлипывая, говорила Наташа, размазывая по лицу слезы и глядя на утопленный мобильник. Рыбы уже освоились и вовсю шевелили хвостами, плавая вокруг технического средства связи, теперь пригодного разве что для русалок. Барщевский молча сидел на диване: он уже предложил Наташе все, что мог, и говорить больше не собирался. Захлебываясь слезами, Наташа схватила сумку, опрометью бросилась в прихожую и засунула ноги в сапоги.

— Давай я тебя подвезу. Если уж ты точно собралась ехать домой, — спокойно сказал Барщевский.

— Не надо меня подвозить! — голос Наташи сорвался на визг. Обида из-за того, что он так легко, походя отказался на ней жениться, жгла все сильнее. А она, Наташа, на что-то надеялась, бегала к нему домой втихую от маменьки, со сладостной дрожью предвкушая, как объявит родителям, что выходит замуж, что переезжает к мужу, и тогда уж сможет зажить своей жизнью, и никто не будет ее постоянно контролировать и говорить, что ей делать… От мысли о том, что надежды ее не сбылись, Наташа тихонько завыла, а потом села на скамеечку в прихожей и зарыдала. Барщевский стоял, опираясь широким плечом на косяк двери, и не знал, чем ее утешить. Впрочем, в глубине души он прекрасно понимал, что утешить ему Наташу абсолютно нечем — уж если человек выбрал роль несчастной марионетки, ему ничем не поможешь.

— И ты думаешь, что Лилька это поняла? — спросила Аля Тигринского, который давно перестал дуться и уютно устроился на коврике возле ее кровати. Его голый торс был мускулист и подтянут, правда, шея выглядела несколько тонковатой. Аля сняла очки, вытерла их краем простыни, потом снова водрузила на нос.

— Ну конечно, — кивнул Стас, протягивая руку и касаясь Алиных волос, — ты же и без меня, наверное, знаешь, что она не такая дура, какой пытается выглядеть. Вероятно, она тут же сообразила, что я принес тебе статью. А я два года сидел у Стручкова, анализировал данные подводного сонара, пытаясь найти следы деятельности человека, и вот — нашел город. Конечно, когда Лиля увидела меня в коридоре, она поняла, что я вовсе не жажду передать результаты Стручкову, а хочу опубликовать их самостоятельно.

Аля слегка отодвинулась от руки Стаса.

— А Стручков знал, что ты ищешь?

— Конечно, он ведь сам мне сказал, чтобы я искал что-то похожее на здания… И я нашел. Но только я не хотел отдавать ему координаты.

Говоря это, Тигринский приблизился к девушке еще на полмиллиметра.

— А сам он не сможет повторить то же, что сделал ты?

Тигринский рассмеялся и потер нос. У него было отличное настроение. Впервые за много лет ему удалось принять ванну, и теперь он чувствовал ликование во всем теле. Даже то, что Аля пока явно не воспылала к нему страстью, сейчас не сильно его угнетало.

— Вряд ли он сможет повторить, — отозвался Тигринский, отвлекаясь от сладких мыслей. — Там очень много данных. Я сомневаюсь, что у уважаемого профессора хватит терпения просмотреть каждую черточку на каждом снимке дна. И даже Лиля, хоть она и куда умнее, чем это показывает, не сможет ему помочь. Лиля мелкая интриганка, а не научный работник, изучение двадцати тысяч снимков — не ее планида.

Стас посмотрел на Алю так, что девушке стало жарко.

«Ну что он на меня так пялится? — подумала она с досадой — Я же ясно дала понять, что секса не будет. С другой стороны — я пригласила его домой, разрешила переночевать, и, конечно, он рассчитывает на продолжение. Дурацкая ситуация».

Аля плотнее завернулась в одеяло.

— Знаю, — коротко кивнула она, не желая дальше обсуждать Лилину мнимую дурость. — Девушке в театральное училище надо было идти, изображать рафинированных барышень, у которых внезапно, на фоне острых душевных переживаний, проявляется волчья хватка. Нет, лучше «тигриный оскал».

— Г-г-гы-гы, — хихикнул Тигринский, снова начавший заикаться.

— А город глубоко?

— На глубине всего 8 метров , вода там прозрачная, потом еще два метра, не больше, ила, а залило город внезапно, так что добра там должно быть немерено. И если бы удалось найти пару черепков возрастом три-четыре тысячи лет, это могло бы нас финансово поддержать. Особенно меня, я ведь в общежитии живу.

— Жил. Сейчас ты у меня живешь. Во всяком случае, до завтрашнего утра.

«А завтра утром я сделаю тебе предложение и останусь тут навсегда», — подумал Тигринский и даже заурчал от удовольствия, совсем как Казбич.

— А почему его внезапно залило? — Аля вытащила из-под одеяла руку, зевнула и отправила в рот карамельку из большой вазы, стоящей на тумбочке у кровати.

— Потому что в море в районе Босфора произошло землетрясение, Босфор прорвало, и огромная волна залила небольшое тогда Черное море и плодородную долину Азов. Город стоял на суше, потом оказался на дне. Кстати, на случай, если со мной что-нибудь произойдет, я записал координаты города на обоях возле кухонного шкафчика.

— Ты шутишь? Зачем они мне? — от удивления Аля чуть не подавилась карамелькой.

— На всякий случай, я же сказал… Т-т-ты очень красивая, — сказал он, резко меняя тему и тон. — И вообще, давай попозже это обсудим.

Тигринский протянул руку и выключил ночник.

— Стасик, иди спать, — недовольно проворчала Аля, отталкивая пылающего страстью Тигринского. — Мне завтра рано вставать… Вон возьми одеяло на кресле.

«Ух, какая скромная девушка. Но это хорошо», — размышлял Стас, устраиваясь на коврике под одеялом. Вокруг него бесшумно ходил Казбич и сверкал в темноте зелеными глазами.

«Ну хоть одну ночь тараканы не будут меня донимать», — думал Тигринский, засыпая.