Мартина Коул - Прыжок Страница 8

Донна кивнула.

— Понимаю, Джорджио. Спасибо за разъяснение. Только я ведь раньше не думала, что человек может запросто получить десять лет без всяких на то оснований. Ну что ж, каждый день узнаешь что-то новенькое, не так ли? А теперь мне надо уйти и дать тебе очередную передышку, да? Я и так дала тебе ее прошлой ночью! Напоминаю на тот случай, если ты этого не заметил!

Джорджио опять пронесся через комнату и схватил жену за руку. Развернул ее лицом к себе и прошипел:

— Это реальный мир, Донна. Я строитель, торговец подержанными машинами, я из Эссекса, будь он проклят, дорогая. Мне даже не обязательно что-либо особенное делать — достаточно просто чем-то заниматься. Да, я не ангел и никогда не прикидывался таковым, но и все это выше моих сил, любимая. Просто выше крыши. Пусть я не лучше маленькой грошовой конфетки, но этот Лоутон хочет именно меня. Да, Донна, вернись к реальной жизни, спустись на землю. Подумай о тюрьмах «Гилфорд-четыре» и «Бирмингем-шесть». Подумай об уголовной тюрьме в Вест-Мидландс. Как ты думаешь, откуда у меня синяк под глазом? А грязь на одежде? Он скажет своим людям, что я пытался бежать или напал на него. Это все — часть игры, дорогая. Эта мразь не впервые подставляет людей. И вот почему мне так страшно: потому что, по большому счету, они всегда достигают своей цели.

Донна подавила в себе страх, который охватил ее, когда она поняла, что все сказанное им правда. И тихо произнесла в ответ:

— Но тех людей отпустили…

Джорджио привлек ее к себе и громко, но невесело рассмеялся.

— Спустя какое-то время, девочка моя? Подумай об этом. Сколько времени они провели в вонючей дыре, пока их не выпустили на волю, а? Вот что пугает, любимая… Именно это меня больше всего и пугает.

Глядя в напряженное лицо мужа, Донна чувствовала свою слабость: желание бороться почти покинуло ее. В его положении она, наверное, тоже была бы расстроена, исполнена горечи и раздражения.

— О, Джорджио!.. — И у нее внезапно полились из глаз слезы, горячие, обжигающие. В то же время она наслаждалась крепкими объятиями мужа и словами любви, которые он шептал в замкнутом пространстве комнаты свиданий, в которой пахло сигаретами и мочой.

Джорджио погладил по шелковистым волосам и негромко сказал:

— Ты не понимаешь, что это за мир, Донна. И никогда не понимала. Вот почему я выбрал тебя. Ты совсем не была классной, почти ничего не понимала. Но теперь ты должна действительно стать моей девочкой, моей умненькой девочкой, потому что будешь мне нужна больше, чем когда-либо раньше. — Он поглядел ей в лицо, зажав его между своими большими ладонями. — Я отныне завишу от тебя, Донна…

Он заглядывал в бездонно глубину глаз жены, видел совершенный изгиб ее губ и изумительные в своей красоте дуги бровей. Он упивался ее прелестью, мысленно спрашивая себя, сколько же времени он по-настоящему не смотрел на нее? И вдруг увидел Донну глазами другого мужчины, отчего грудь его пронзила невыносимая боль.

— Я люблю тебя, девочка! Я всегда любил тебя. А вместе мы разобьем этого ублюдка, победим Лоутона в его же собственной игре.

Донна едва заметно кивнула, губы у нее дрожали. Она не была уверена, что сможет произнести именно те слова, которые он хотел бы от нее услышать.

— Ты слушаешь, дорогая? Это все, что я хотел сказать. И что мне нужно было тебе объяснить. Мы с тобой против всего этого мира, да?

Донна снова кивнула, слизнув соленые капли с губ.

— Если ты будешь рядом со мной, я вырвусь отсюда. И тогда Лоутон никогда ко мне не приблизится, не сможет наехать на меня.

Донна положила голову мужу на грудь. Слезы полились сильнее. Она осознала, насколько ей важно ощущать прикосновение его рук на своей тонкой талии. «Он мой, он принадлежит мне… — Донна усилием воли прогнала сомнения, одолевавшие ее. — В первый раз за время супружества Джорджио так сильно нуждается во мне. Значит, дело не терпит отлагательства.

Площадка для подержанных автомобилей была пуста, словно все уже прослышали о том, что случилось, и старались держаться подальше. Донна заперла свой «Мерседес» и осторожной походкой зашагала по переднему двору. Дэви Джексон из окна офиса проследил, как она приближается, и тихо выругался. Он обвел взглядом небольшое помещение офиса, отметив царивший повсюду беспорядок. И поспешил прервать разговор по телефону.

— …Ну, да, хорошо, Пэдди. Мне надо идти, госпожа только что подъехала. Я тебе перезвоню.

Донна вошла в офис в тот самый момент, как он положил трубку.

— Привет, Донна! У тебя все в порядке, дорогая?

Она кивнула, слегка улыбаясь, и Дэви удивился про себя: как мог Джорджио заловить такую привлекательную женщин, да еще удерживать ее при себе все эти годы.

— Полагаю, ты уже слышал?

Он зажег сигарету и глубоко затянулся.

— Таковы мусора. Особенно Лоутон. Он гордится, что похож на собачьи яйца, и все знают, что он просто готов рвать задницу ради награды. Несколько лет назад он приходил за мной. Он славится тем, что вот так привязывается к людям.

Донна присела на краешек стола.

— Долли говорит то же самое. И все говорят… Но почему Джорджио?

Дэви с беззаботным видом пожал плечами.

— Джорджио личность, Донна. Может, он кое в чем и замешан, но это — так, ерунда, ничего серьезного. Это ставка в игре, и мы даже не развлекаем этим клиентов. Он неплохо зарабатывает. Во всяком случае, у Джорджио такой вид, будто все у него путем. Этого вполне достаточно для сутенера Лоутона. Джорджио знал, что это лишь вопрос времени. Когда-нибудь кто-либо что-то обязательно разнюхал бы. Только мы думали, это будут большие парни, например, из таможни. Вот так-то, дорогая. И какова цена?

— Они были в суде и добились продления срока задержания еще на сорок восемь часов. А потом ему либо предъявят обвинение, либо отпустят на все четыре стороны.

— Он будет дома раньше, чем ты об этом услышишь, дорогая. Кэрол только сегодня утром говорила: мол, когда он вернется, мы устроим пирушку. Идет? Только мы вчетвером, а?

Донна кивнула. Она хотела бы иметь такую же уверенность в благополучном исходе, какая была у Кэрол и Дэви Джексона.

— Как это восприняла его мать?

— Я ей еще не говорила, — призналась Донна. — Я и не знаю, что сказать. Как только они услышат, тут же забросают меня вопросами. А я ни о чем понятия не имею — ни об именах, ни о чем. Подожду, пока он вернется домой, и уж тогда побеспокою их. В конце концов, какая разница? Если он вернется домой, все и так будет нормально.

Дэви печально улыбнулся своим мыслям: «Эта женщина, что сидит передо мной, не готова к подобным вещам… Как это несправедливо!»