Энн Стюарт - Поцелуй шута Страница 8

А она нисколько не сомневалась в том, что Николас будет смотреть на нее, просто потому, что знает — это ее тревожит. На самом деле, он был очень странным созданием. Его присутствие действовало на нее так раздражающе, что ей некогда было подумать или погоревать о своей печальной судьбе. Ее мирная, спокойная жизнь внезапно рассыпалась на куски, а у нее нет ни минутки, чтобы поплакать об этом. Впрочем, это, конечно, только к лучшему. Еще ребенком Джулиана хорошо усвоила, что рыдания и сетования на судьбу не приносят ничего, кроме головной боли да помятого, распухшего лица.

Ужин ей принес брат Бэрт. Еда была совсем простая: сыр, темный хлеб и медовый эль. Но при виде ее Джулиана поняла, что проголодалась.

— Поешьте, дитя мое, — сказал монах. — Мне велели принести тарелки обратно в трапезную, когда вы поедите, а наш добрый настоятель не любит, когда его приказы не выполняются. Если вы хотите, я подожду снаружи.

— Прошу вас, составьте мне компанию. Могу ли я вам предложить что-нибудь…

— Я уже поел, миледи. К тому же настоятель постоянно упрекает меня за то, что я ем слишком много.

И хотя впечатляющие размеры живота брата Бэрта не позволяли оспорить подобное утверждение, все же Джулиане не понравилось, что кто-то может так обижать доброго старика.

— Мне говорили, — сказала она, протягивая брату Бэрту ломоть хлеба, — что настоятель поедет завтра с нами в замок Фортэм.

— Да, миледи. И я тоже, чтобы помогать ему.

Ни в тоне, ни в словах монаха не было и намека на какое-нибудь недовольство, и все же Джулиана не могла избавиться от ощущения, что настоятель не был любим здесь, в своей обители.

— Он ведь хороший человек? — спросила она, разламывая следующий большой ломоть хлеба.

— Кто я такой, чтобы судить… Настоятель — человек высших принципов. Помогать ему — огромная честь для меня, о которой я никогда не осмеливался мечтать.

«И без которой охотно бы обошелся», — подумала Джулиана. Похоже, дела обстояли даже хуже, чем она думала.

— А что это за аббатство, брат Бэрт? — спросила она, переводя разговор на другую тему. — Я-то думала, что знаю все святые места на расстоянии одного дня пути от Монкрифа.

— У нас очень маленький и очень бедный орден, миледи, хотя у нашего настоятеля большие планы. Это аббатство Святой Евгелины, Повелительницы драконов.

— Святой Евгелины? Не помню такую, — призналась Джулиана. — А она и в самом деле повелевала драконами?

— Только после того, как была проглочена одним из них. Это было одно из благословенных святых чудес!

— Аминь, — благочестивым тоном сказала она, не открывая монаху своих сомнений по поводу существования драконов.

— Но сегодня никто не относится с должным почтением к старым святым. Евгелина жила еще в римские времена, а теперь люди охотно забывают свое прошлое и своих святых предков. Они предпочитают современных святых. Мы делаем все, что только в наших силах, чтобы сохранить ее священную память для нас и наших потомков. Настоятель посвятил жизнь тому, чтобы сделать аббатство Святой Евгелины местом паломничества и поклонения.

— Да пошлет Господь ему успех в его святом деле, — пробормотала Джулиана, думая о том, как амбиции настоятеля позволили ему все же найти время, чтобы надолго отправиться в замок Фортэм. Собственно, это тоже было не ее дело, и лучше ей все-таки сдерживать свое неуместное любопытство, которое однажды не доведет ее до добра.

— С нашим настоятелем совсем нетрудно иметь дело, миледи, — между тем сказал брат Бэрт. — Только будьте почтительны и молчите, тогда он может вообще вас не заметить.

— Так будет лучше?

— Да, миледи, — ответил брат Бэрт, глядя прямо в глаза Джулиане.

Больше он ничего не сказал, а она была достаточно умна, чтобы не спрашивать. Ее ясно предупредили, чего же еще? К тому времени, как брат Бэрт ее покинул, усталость и волнение окончательно взяли верх, и Джулиана прилегла.

В келье было темно, всего одна высокая свеча горела на столе. Джулиана смотрела на каменные стены, окружающие ее, на резкие дрожащие тени, отбрасываемые на них колеблющимся огоньком свечи. Она думала о том, что если впечатление, которое у нее сложилось о настоятеле, хотя бы приблизительно соответствует действительности, то ей предстоит провести в замке Фортэм гораздо менее приятные дни, чем она себе представляла. И так уже плохо, что ее отправили назад к матери. Но теперь ей еще придется мириться с присутствием властного священника и сумасшедшего шута.

Ей стало интересно, не столкнулся ли уже аббат с Николасом, и если да, то кто из них оказался победителем?

Если ей повезет, то последний день пути она проведет вдали от болтовни мастера Николаса, а если повезет очень, то, еще не доезжая замка Фортэм, ее поразит молния. Тогда ей уже не надо будет беспокоиться о встрече с матерью, которую она когда-то любила больше всех на свете.

Джулиана не думала, что будет спать этой ночью. Но сон в конце концов одолел ее, и она крепко заснула, пока ужасный звук не вырвал ее из объятий морфея и не бросил в реальность ночной тьмы. Через мгновение звук повторился — протяжный вопль, словно кричала обреченная на вечные муки душа нераскаявшегося грешника. Джулиана вскочила с кровати, распахнула тяжелую дубовую дверь и выглянула в полумрак узкого каменного коридора в поисках несчастного истязаемого создания.

3

Каменный пол показался ей ледяным под ее босыми ступнями. По звуку, раздавшемуся снова, можно было подумать, что какую-то бедняжку просто разрывают на куски. Джулиана бросилась на этот вопль, не думая о своей собственной безопасности или о своем более чем неприличном виде.

Крики раздавались из маленькой часовни в конце коридора, но, когда Джулиана достигла закрытых тяжелых дубовых дверей, звук резко оборвался, и наступившая вдруг оглушающая тишина показалась ей еще страшнее, чем вопли, полные ужаса.

Джулиана не колебалась ни минуты. Тяжелое железное кольцо обожгло холодом ее руки, но петли на массивных дверях оказались хорошо смазаны, и двери открылись при небольшом усилии, явив перед ней живописную картину.

Кричал, оказывается, хорошенький, женственного вида монашек, который теперь тихо всхлипывал, сотрясаемый беззвучными рыданиями. Вид Джулианы в ее ночной рубашке, похоже, оказался последней каплей, так как он поспешно закрыл лицо руками и бросился вон из часовни. Пробегая мимо, он шарахнулся от Джулианы как от чумной.

Брат Бэрт тоже был здесь, его обычно умиротворенное круглое лицо сейчас выражало беспокойство, и неудивительно. Посередине часовни стоял Николас Стрэнджфеллоу — абсолютно голый.

Во всяком случае, Джулиане так показалось сначала. Брат Бэрт придерживал обернутый вокруг худых бедер Николаса кусок какой-то ткани, едва сохранявшей благопристойность. Однако сам Николас явно не оценил его стараний.