Марина Крамер - Марго, или Люблю-ненавижу Страница 9

К такому повороту событий я оказалась не готова. Возле офиса «ЗУ» стояли несколько милицейских машин. Я заметила их практически сразу, едва только приблизилась к воротам, а потому, насторожившись, решила не заезжать во двор, а припарковать машину где-нибудь в ближайшем переулке. Какое-то шестое чувство не давало мне направиться сразу в офис, а потому я, устав бороться с интуицией, зашла на детскую площадку и набрала номер Геннадия. Телефон молчал. Гудки шли – без ответа. Я позвонила секретарше, и та приглушенной скороговоркой выдала, что в офисе производится изъятие документов, а всех сотрудников заперли в переговорной и отобрали телефоны. У меня от такой новости подкосились ноги, я без сил плюхнулась на ближайшую лавочку и задумалась. Перед глазами мелькнула весьма неприятная картинка: в руки какого-нибудь следователя попадает мой не учтенный нигде договор, мои подписи за получение ежемесячных денег, а главное – пакет документов по продаже «Дружбы». Генеральным директором числился Рома, я формально была только его заместителем, но и учредителем тоже являлась. Голубое небо над головой вдруг показалось закрытым решеткой…

Я стала набирать номер мужа, но вовремя сообразила: телефоны прослушивались службой безопасности «ЗУ», и где гарантии, что сейчас прослушку не возобновят следователи? Нет, лучше не совершать резких движений – так шансы спастись гораздо выше…

Телефон внезапно завибрировал в руке, от неожиданности я едва не упала с лавки. Пришла эсэмэска с незнакомого номера. Текст гласил: «То, что тебе нужно, у меня в пиджаке. Геннадий». Я выдохнула с облегчением, но тут же поняла новую проблему – а как я достану пиджак? Нельзя ведь пройти сквозь милицейское оцепление с невинным лицом и фразой «да я только одежду возьму». Я беспомощно осмотрелась по сторонам и поняла, что делать. К зданию, где располагался офис, примыкал один из торговых центров, принадлежавших «ЗУ». Его крыша располагалась вровень с окнами третьего этажа, и как раз через одно из этих окон я могла бы попасть в помещение. В торговом центре шла обычная жизнь – его никто не тронул, оцепления вокруг не было, и я ринулась туда, прямиком в кабинет управляющего. Тот сперва отказывался верить в происходящее, но я подтащила его к окну, отдернула жалюзи, и Иван Игнатьевич, оттолкнув меня, кинулся к сейфу и начал быстро скидывать бумаги в полиэтиленовый пакет.

– Иван Игнатьевич, как мне на крышу попасть?

– Сдурела? Тебе зачем на крышу-то? Вали-ка отсюда подальше, – не прерываясь, посоветовал управляющий, но я взмолилась:

– Да поймите вы, там, в офисе, практически на каждом столе лежит компромат на меня!

– И что – по всем столам собирать пойдешь? В обход ментов или на их изумленных глазах?

Это меня взорвало: однажды я спасла его задницу от увольнения, прикрыв кое-какие махинации, а теперь он тут упражняется в остроумии, когда мне, может, на свободе осталось быть полчаса-час!

Об этом я и напомнила Ивану Игнатьевичу, пообещав попутно, что в случае чего он отправится на нары вместе со всеми.

Через пять минут я уже стояла на подоконнике чердака подсобки магазина. Как в кино – впереди метров пятьдесят покатой крыши, окна переговорной, в которой заперты сотрудники офиса, и призрачная надежда попасть в здание незамеченной. А ведь потом предстоит вернуться сюда – тем же путем. А если порывом ветра захлопнет окно? А если кто-то из милиционеров выглянет и узрит мои маневры? Господи, как мне страшно… Но выхода нет…

Первый шаг – и я со свойственной мне неловкостью тут же обдираю до крови руку, схватившись за железный откос. Обожгло так, что нечем стало дышать. Мелькнула шальная мыслишка повернуть, но куда – навстречу нарам и тюремному сроку? Нет, нет! Надо идти… я сильная, я справлюсь, я смогу…

Страшно дается только первый шаг, потом уже как-то легче. Я медленно продвигалась вперед и боялась даже опустить глаза – внизу, во дворе офиса, курсировали люди с автоматами, и стоило хоть кому-то поднять голову… Нет, нельзя об этом. Со мной ничего не случится, ни-че-го! Чертова циркачка, мадам Чинизелли… господи, мне бы только выбраться – и я уеду, плюну на деньги – и уеду хоть ненадолго… Еще шаг – и я на подоконнике. Это окно вело не в переговорную, а в соседнюю комнату, но зато было открыто. Черт! Я зацепила ногой цветочный горшок, и тот повалился на пол, усугубив и без того творящийся в кабинете беспорядок. У меня перехватило дыхание – а что, если на звук кто-то войдет? Выждав пару минут, я двинулась к двери. Ручка пошла вниз почти бесшумно, я осторожно выглянула – коридор пуст. До переговорной двадцать пять метров – или больше. Все просматривается камерами наблюдения. Как узнать, кто сейчас сидит за пультом? Двадцать пять метров, которые могут перечеркнуть всю мою жизнь – весь мой непростой путь к деньгам, к стабильности, к каким-то перспективам. И только одна трагическая ошибка, поставившая под удар все…Надо заставить себя идти, надо! Но ведь дверь переговорной наверняка заперта… и – о, чудо! – она вдруг открылась, и в коридор вышел омоновец. Вынув мобильник, он принялся куда-то звонить. «А ведь в коридоре у нас телефоны-то не ловят!» – мелькнуло у меня в голове. Как-то недавно мне пришлось едва ли не на улицу бежать, когда нужно было позвонить маме с какой-то важной просьбой. Так и есть – сейчас он тоже будет пробовать набрать номер через каждые пятнадцать метров, пока не скроется за поворотом на лестницу. Ну же, давай, родной, давай… Все, можно! Только бы не передумал, только бы не вернулся…

Каким-то марш-броском я преодолела двадцать пять метров коридора, толкнула дверь, попутно ударив кого-то в переговорной. Два юриста, аналитик, секретарь из приемной финансового директора – куча знакомых лиц. Геннадий… он сразу все понял, кинулся, прижал меня к стене и начал совать в мою сумку листы формата А4, сложенные пополам.

– У кого еще что есть – сюда. Быстро! – скомандовал он негромко, и моя сумка в момент наполнилась документами.

– Гена… идем со мной, Гена. Я знаю, как выйти!

Но он отрицательно покачал головой:

– Нет, Марго. Нас пересчитали, обыскивать еще будут, наверное. Но ведь на каждого поименно санкция нужна. Вот и возятся, паспортные данные только переписали. Уходи, Марго. Беги, насколько сил хватит.

И я побежала, уже не боясь шуметь…

Комната архитекторов. Подоконник. Пожарная лестница – пять ступенек вниз. Крыша. Осторожно… Беги, Марго, беги…

По крыше бежать побоялась, пошла медленно. Рано обрадовалась, поняла я, поставив ногу на ржавый подоконник. Окно подсобки оказалось закрыто. Дернула сильнее – нет, закрыто, закрыто, черт!!! Неужели Иван Игнатьевич решил смягчить свою участь, оказав помощь следствию? Или просто попалась добросовестная уборщица? Хотя какая на чердаке уборщица? Что мне делать, господи, что мне делать?! Разбить стекло? Нет, привлеку внимание… С края двора эта часть крыши видна прекрасно – на проходной всегда есть люди. Вопрос только в том – наши ли сейчас. Боже мой, как на войне: «наши – не наши»… А ведь по сути это война и есть.