Людмила Зарецкая - Мой любимый сфинкс Страница 9

– А мы с вами? – полюбопытствовала Злата.

– А мы с вами тоже по линии губернатора. Я его тестю операцию делал года три назад. С тех пор иногда пользуюсь любезно предоставленной возможностью побывать в этом волшебном месте. Уверен: вам здесь тоже понравится. Ну что, доели? Пошли тогда.

– Куда? – не поняла Злата. – У нас какие-нибудь планы на сегодня?

– Ты погуляй, территорию посмотри… – Голос Заварина стал каким-то неуверенным, его даже немного повело, видно от смущения. – А мы со Светланой в номере побудем. Я себя не очень хорошо чувствую после вчерашнего. Полежу, а она меня поразвлекает. Разговорами.

Злате стало смешно и грустно одновременно. Смешно, потому что Котик явно намеревался отработать ночное Светкино разочарование. А грустно, потому что ей вовсе не улыбалось провести все утро одной.

«А ты чего ждала, отправляясь сюда в такой компании? – сердито сказала она себе. – Тебе же русским языком было сказано, что все свободное время они намереваются проводить в постели. Так что утреннее одиночество запланировано программой пребывания. И жаловаться не на кого. Кроме себя самой, согласившейся на такой отпуск».

Помахав рукой подружке, игриво побежавшей по лестнице наверх, Злата спустилась с крыльца и задумчиво огляделась по сторонам. Территорию базы она решила оставить на потом, поэтому легко пошла по песчаной дорожке, ведущей за решетчатые ворота, чтобы, как и журналист Парменов, воссоединиться с природой.

Глава 3

Пропасть во ржи

Когда настроения нет, все равно ничего не выйдет.

Аржанов был доволен. Его вчерашнее поручение обустроить пару новых кормушек для кабанов егеря выполнили. Да еще и эксперимент устроили. На одном краю поля по старинке выкопали яму для солярки, которую потом, залив пятьдесят литров, засыпали землей. На другом краю соорудили гору свежих опилок, которые тоже облили соляркой. Ушло тридцать литров горючки. А с третьего краю вкопали на глубину сорока сантиметров кусок полиэтилена, а потом пропитали верхний слой земли все той же соляркой.

Он знал, что парни заключили между собой пари – какая из ароматических приманок лучше сработает по привлечению зверя. Скинувшись, на кон поставили десять тысяч рублей, и, усмехнувшись, Аржанов сказал, что добавит победителю еще столько же. Только чтоб по-честному.

– Чья идея с опилками? – спросил он.

– Леньки. – Высокий кудрявый парень, услышав свое имя, заулыбался хозяину.

– У меня, Александр Федорович, отец так приманки ставит, – охотно объяснил он. – Соляры меньше уходит, и кабан к этим опилкам всегда самый крупный прет. Как на подбор.

– А полиэтилен кто надоумил вкапывать?

– Да вон, Санек.

– Интересный метод. – Аржанов повернулся к Саньку. – Сам придумал?

– Нет, – односложно ответил тот.

– У кого-то подсмотрел? Я, признаться, о таком не слышал, хотя про охоту, казалось бы, все знаю.

– У нас в деревне, где я лето проводил, так мужики делали, – неохотно ответил тот. – Солярки всего двадцать литров надо. Раз в месяц доливаешь ведро, и все. Полиэтилен не дает ей в землю уходить, поэтому и расход меньше. А работает так же.

– Ну что ж, проверим, – Аржанов хлопнул ладонями по коленям, показывая, что разговор окончен. – А победителю деньги, слава и почет достанутся. Федор, ты ответственный, чтобы все было правильно, без подтасовок.

Старший егерь согласно кивнул.

Оседлав мотоцикл, Аржанов не спеша поехал от егерского домика в сторону главного корпуса. Если речь шла не о самой охоте, то он предпочитал передвигаться по своим владениям исключительно на мотоцикле. И модель выбрал соответствующую – проходимую, не боящуюся весенней распутицы и осеннего бездорожья. Но не кричащую о богатстве, как, к примеру, «харлей», а скромную, но со вкусом «ямаху эндуро».

По обе стороны дороги чуть вдалеке темнел лес. Величавый, неприступный, таящий в себе немало опасностей. Аржанов леса не боялся. Ему лес был не врагом, а другом. Добрым знакомцем, с которым они знали друг о друге все. Между дорогой и лесом расстилались поля, засеянные овсом и пшеницей. Сюда приходили семьи кабанов, а иногда забредали и медведи.

Золотились на солнце, шуршали полузрелые колосья, порождая тихую ненавязчивую музыку российского поля. Пахло летом, свежестью и чуть-чуть зверем. Необъятная даль, уходящая за линию горизонта, как всегда, наполняла сердце Аржанова гордостью за родину, которую он любил со всеми ее недостатками и проблемами и которую не согласился бы променять ни на какую другую страну.

Ему душно и неинтересно было в Европе. День-два – и начинало нестерпимо хотеться обратно, в затерянную в лесах глушь, где все было родным, до боли знакомым и настоящим. Раз в год он выбирался на собственную яхту, стоящую на причале в итальянском городе Чезенатико. Но, за неделю избороздив просторы Адриатического моря, он с чувством глубокого облегчения уезжал домой, чтобы по северным рекам выйти в Кубенское озеро на маленьком катере, ни размерами, ни «начинкой» не сопоставимом с итальянской яхтой. И наконец-то почувствовать себя полностью счастливым. Ну не любил он моря. Точнее – был к нему равнодушен.

А вот северный российский край с его неброской, немного сердитой красотой любил всей душой. Потому что только здесь чувствовал себя своим. Из-за вершин елей выглядывало, дурачась, солнце. Мелькало в далеких кронах, обещая по-настоящему жаркий летний день. А в изгибах дорожки, прятавшейся среди золотистых колосьев, мелькала чья-то тоже золотистая на солнце головка. Явно женская.

– Ч‑черт… – Притопив газ, Аржанов помчался ей навстречу. – Девушка, вы что, с ума сошли? – Он испугался, а потому почти кричал от непривычного для себя волнения. – Вы что здесь делаете? Тут кабаны стаями ходят. И медведи встречаются. Вам что, жить надоело?

– Как – кабаны? – Худенькая девица, одна из тех двух, что приехали вчера вместе с хирургом Завариным, тревожно метнулась в сторону его мотоцикла. – Вы меня разыгрываете, наверное.

– Зачем? – Аржанов пожал плечами. К нему медленно возвращалась его привычная невозмутимость. Рядом с ним девице ничего не угрожало, а проучить ее следовало, чтобы в следующий раз не вздумала шастать где попало. – Это охотничья база. Сюда приезжают, чтобы охотиться, а потому ничего удивительного, что тут везде звери.

– Вот прямо так и везде?

– Там, где огороженная сеткой территория, – везде. Мы их специально разводим. В естественных условиях проживания. А сейчас лето, как раз молодняк подрастает. Нарвались бы на разъяренную мамашу – и все. Вы зачем за забор полезли? На воротах же везде объявления висят, что проход запрещен. Да и заперты они, ворота.