История Натаниэля Хаймана - Арм Коста Страница 9

Я сделал над собой огромное усилие, чтобы не закричать: «Тогда чего вы от меня хотите, если вам всё не так и не этак?»

Мне пришлось изнывать от непонимания и подавлять нервную дрожь. Кажется, посетитель явно не собирался посвящать меня в подробности своей истории. Благо громкий телефонный звонок прервал наш безнадёжный разговор. Трёхкратное пиликанье словно швырнуло меня с небес на землю, вернуло в реальность.

— Слушаю, — ответил я.

— Передайте трубку Натану Хейму, — завопил на другом конце провода неизвестный голос.

Он звучал, словно голос злодея из фильма ужасов — жуткий, хриплый, сопровождающийся странным эхом, словно говоривший находился в огромном зале со сводчатым потолком.

Меня охватило любопытство. Не разыгрывает ли меня кто-то из знакомых?

— Кто вы? — удивлённо спросил я.

Неизвестный помолчал пару секунду и с невероятной злобой приказал:

— Вам сказано позвать Хейма? Так не умничайте и живо позовите его!

Я протянул трубку Хейму, сказав как можно равнодушнее: «Вас просят к телефону». Думаю, выражение лица всё-таки выдало моё изумление, потому что Хейм посмотрел на меня озабоченно. И не зря: ответом на его «Алло» были лишь короткие гудки. Хейм передал мне трубку со словами:

— Друг мой, вам нездоровится?

Что за дьявольщина! Я отчётливо слышал в трубке устрашающий, словно из преисподней, приказ позвать к телефону Натана Хейма. Однако тот сказал, что на проводе — ни души. Откуда же, чёрт возьми, звучал этот злобный голос?

Мне захотелось швырнуть телефонный аппарат в стену, но я снова сдержался и спросил:

— Минуту назад трезвонил телефон, разве вы не слышали?

Визитёр отрицательно покачал головой. Лицо его было настороженным, он посматривал на меня скептически, словно сомневался в моей адекватности.

— Сказали передать вам трубку… — обречённо добавил я, хоть и понимал, что мсье Хейм считает меня идиотом.

Моё достоинство упало ниже плинтуса и затерялось где-то под паркетом. Вконец запутавшись, я мог только хмуриться и сконфуженно моргать глазами.

— Друг мой… Мсье Рууд… Я даю вам честное слово, телефон не звонил, и никакого голоса в трубке я не слышал. Полагаю, вы просто устали или приболели. Как вы себя чувствуете? Может, позвать врача?

В голосе Хейма звучало искреннее сострадание, но легче мне от этого не стало. Было ощущение, что я вижу дурной сон, в котором одна нелепость молниеносно сменяется другой.

— Ах, как это было бы кстати, мсье Хейм! — вскрикнул я с наигранной радостью. — Врача мне! Желательно психиатра! Да побыстрее! На приёме я расскажу, что у меня не все валеты в колоде!

Никогда прежде я так не волновался. Вообще, по натуре я сангвиник и любые неприятности предпочитаю обращать в шутку. Но когда меня втянуло в какую-то сумасшедшую карусель, сдерживаться было невозможно. Ещё немного — и я вскипел бы, словно чайник, у которого от пара подпрыгивает крышка.

Дальнейшие слова Натана Хейма пролетали мимо ушей, я чувствовал, что вокруг всё колышется, словно я плыву в лодке по спокойной реке. Волны качали меня, качали, пока в голове не помутилось. Короче говоря, я потерял сознание.

Очнулся я от холодной воды, резко брызнувшей мне в лицо.

— Мсье Рууд! Мсье Рууд! — восклицал господин Хейм.

Я открыл глаза и взглянул на него. Он был здорово напуган.

— Ваши шутки с обмороками неуместны, друг мой, — Натан Хейм продолжал меня хлопать по щекам. — Бросьте это, пожалуйста, мсье Рууд, я сильно испугался за вас.

Я жестом показал, что бояться нечего, всё в порядке.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — сухо произнёс я. — Довольно с меня вашей истории и всей бесовщины, которая меня преследует.

— Не волнуйтесь, мсье Рууд, через пять минут за мной приедет водитель, и я исчезну из вашей жизни, — усмехнувшись, произнёс Натан Хейм. — Нужно прикрыть окно, не то простудитесь. Я беспокоюсь о вас, друг мой, и вы даже не представляете, насколько сильно!

Я умоляюще посмотрел на своего гостя. Мне не хотелось больше слушать этого человека. Внутренний голос подсказывал, что именно он притягивает в мою жизнь эти странные события. И хуже всего, я не мог понять связь между историей Хейма и хаосом, в который превратилось моё мирное существование.

— До встречи, — прошептал я.

— До скорой встречи, мсье Рууд, — серьёзно проговорил Хейм. — Знаю, что мы видимся с вами не в последний раз и обязательно продолжим наш разговор.

— Ещё неизвестно, будет ли продолжение… — недоверчиво глядя на визитёра, сказал я.

— Известно-известно, — философским тоном ответил тот.

Натан Хейм подбадривающе улыбнулся и ровным шагом удалился из моего кабинета.

Клянусь, мне стало страшно, я нутром чувствовал, что мне угрожает что-то страшное. Снова зазвучал внутренний голос — он советовал поскорее уйти из редакции, вбежать в подъезд на улице Бурсо, подняться в свою уютную квартирку на пятом этаже. А потом крепко-накрепко запереть дверь, уткнуться носом в плечо моей дорогой Лили и заснуть сном младенца. Но вместо этого я стоял, бледный и обескураженный, и не знал, что предпринять дальше: просто делать свою работу или прислушаться к странным вопросам, звучавшим в моей голове.

«Ну, что, будущий знаменитый писатель? Прячешься от жизни, когда она сама преподносит тебе приключение? — презрительно спрашивал голос. — Ты же мечтал написать роман, который потрясёт мир. А теперь бежишь от замечательного сюжета?»

Я тряхнул головой и, подойдя к окну, приоткрыл одну створку. В кабинет влетел мягкий ветерок, в запахе которого чувствовались неповторимые нотки осеннего Парижа: карамели, розового вина, жареных каштанов.

— Кто же этот человек, наконец, и на что способен? — прошептал я. — Может, не стоило приглашать его к себе и рыться в истории его «болезни»?

День снова не клеился, работа застопорилась, я просто сидел, уставившись бездумным взглядом в чистый лист бумаги. Отчаявшись придумать хоть одну строчку, я вышел в коридор. Там меня остановил главный редактор и с ходу принялся поучать бестолкового, как он выразился, «журналистишку».

— Снова бездельничаешь? — ехидно спросил он. — Вместо того, чтобы готовить новый рассказ, витаешь в мечтах своих прекрасных? Похоже, воображаешь, как тебе вручают Нобелевскую премию по литературе? А сам несчастный рассказик состряпать не способен…

— Не цепляйтесь ко мне, — огрызнулся я, — мне нездоровится. Чего пристали?

Положа руку на сердце, признаюсь тебе, читатель, что главный редактор в последнее время мне осточертел. Он постоянно бурчал, указывал, что я должен делать, тыкал меня носом, как напакостившего кота.

— Ты забываешь, Доминик, откуда я тебя вытащил, — нарочито громко сказал он мне вслед, но я сделал вид, что не услышал.

Мой внутренний страх ушёл, уступив место равнодушию. Я решил перенести свою работу на другой час — собрать заметки, начёрканные