Kurohibi. Черные дни - Gabriel Страница 36

— Син-тян, — с упреком произнесла Мисато. — Я же просила предупредить. Ох, твоя сперма мне все глаза залепила.

Она подняла голову, учащенно моргая раскрасневшимися глазами, но Синдзи даже не смотрел на ее лицо, с которого густо стекала сперма, смешиваясь со слюной и слезами из глаз.

— Простите, Мисато-сан, — сухо ответил он. — Я правда не хотел.

— Ну вот…

Женщина приподнялась, вытирая пальцами с лица плотный слой спермы и оставляя на нем длинные провисающие нити.

— Придется промывать, я так ничего не вижу… Постой, Синдзи, ты куда?

Тот уже рванул к коридору, успев на ходу застегнуть брюки.

— Мне нужно придти в себя, Мисато-сан. Я к вам скоро вернусь, и мы продолжим.

Не дожидаясь ее ответа, Синдзи выскочил из кухни, метнулся сквозь гостиную и обнаружил Аску, которая возилась с дверным замком. Он в одном прыжке оказался рядом с ней, сшиб с ног и впечатал в пол, придавив своим весом.

— Ты куда это? — прошептал он.

Ее глаза со сузившимися зрачками округлились, на лице возник настоящий животный ужас, граничащий с умопомешательством, стирающим все разумное и оставляя лишь дикий страх. Из груди девушки донесся странных хрипящий звук, в котором Синдзи едва смог различить панический крик. Он пригладил ее спутавшиеся грязные волосы, открыв лицо, и ласково прошептал:

— Я так скучал по тебе, Аска-тян.

Та захрипела еще сильнее, хотя воздух в ее груди уже кончился, она истерзано скривилась, будто Синдзи сейчас вырывал ей ногти и зубы, а не ласково гладил по щеке, но тот спокойно приподнялся и подтянул ее к себе, крепко держа в объятиях и шепча:

— Все позади, Аска, тебе нечего бояться. Тебе больше ничего не угрожает.

Со стороны кухни раздалось журчание воды — Мисато закрылась в ванной.

Но тут Аска неожиданно резво дернулась, вырвавшись из хватки Синдзи и полоснув по нему ногтями, и попыталась выбежать наружу, однако тот резко дернул ее за руку на себя, поставив подножку, а когда она спотыкнулась и начала заваливаться, перехватил ее за талию и опрокинул на плечо, руками сцепив ее запястья.

— Я восхищаюсь тобой, — с улыбкой произнес он, неся Аску в свою комнату. — Пережить все это и сохранить еще силы. Ты и впрямь невероятна.

Девушка запищала и слабо задергалась на его плече, но тщетно. Синдзи легко внес ее к себе и бросил на кровать, закрыв дверь. Аска ослаблено распласталась на простыне, больше походя на тряпичную куклу, почти не шевелясь, только поднеся ладони к лицу и закрывшись ими.

— Эй, Аска… — прошептал Синдзи, присев рядом с ней. — Я на самом деле рад, что ты пришла. Честно. Я очень, очень переживал за тебя.

Он осторожно обнял ее, приподняв, и стал утешающе поглаживать по сальным волосам. Девушка не просто дрожала, ее трясло, мелко и остро. Сквозь ладони послышалось тихое всхлипывание.

— Глупенькая, — продолжил он тепло нашептывать ей на ухо. — А если бы с тобой что-нибудь случилось? Я бы не простил себе этого. Ты мне нужна, Аска, потому что я обожаю тебя. Твои глаза, твои волосы, руки, пальчики, ротик, ты приводишь меня в восторг. Я наслаждаюсь тобой, Аска.

— Не надо… — донесся ее едва различимый голос, почти что скуление.

— Не надо?

— Хватит…

— Еще рано произносить «хватит». Или, точнее, поздно. Посмотри, Аска, во что ты превратилась. Ты сломлена, ты выпотрошена, ты полностью разбита. Тебе больше незачем жить. Даже твое пилотирование ничего не стоит, потому что как человек ты, изнасилованная и изничтоженная, больше ничего собой не представляешь. И ты сама растоптала себя — упав всего один раз, ты больше не способна подняться. Подумай, кому ты такая будешь нужна. Сколько презрения ты обратишь на себя. Как над тобой будут насмехаться.

— Не-е-ет… — прохрипела Аска, и в голосе ее Синдзи различил горькое, разъедающее отчаяние.

— Полный ноль, ничтожество, бесполезная кукла, тряпка, расходный материал. Ты существуешь, пока существует твоя Ева, а вне ее ты лишь жалкая презренная тля. Никому не нужная, одинокая, гниющая в своем отвратном существовании. Знакомые слова, Аска?

Та лишь сильнее задергалась, рыдая где-то в глубине, но на лице лишь кривясь от боли.

— Правильно, Аска, эти же слова относились и ко мне. Ты ведь когда-то так думала, да? А теперь, посмотри, кто из нас кто. Но, послушай меня, Аска, это очень важно. — Он слегка сжал ее ладонь. — Ты не ноль. Ты не ничтожество. Ты не тряпка и не кукла. Ты восхитительна. Ты поразительна, изумительна, потрясающа, ты вызываешь у меня безграничный восторг. Ты нужна мне и только мне, ты моя Аска, моя девочка, и плевать на всех остальных, я обожаю тебя, без ума от тебя и ни за что тебя не отпущу. Ты моя жизнь, Аска, мое сокровище, ты моя. Я смогу защитить тебя, уберечь от одиночества, наполнить твою жизнь смыслом, быть рядом, утешить, приласкать. Я укрою тебя, согрею и огражу от всего этого ничтожного мира, но в ответ ты должна повернуться ко мне. Не убегать, Аска, не отворачиваться, не прятаться, а открыться. Ну же, Аска-тян, посмотри на меня.

Трясущаяся девушка робко опустила руки и подняла на Синдзи сухие небесно-глубокие глаза, такая разбитая и растоптанная, похожая на потрепанного поколоченного котенка. Дрожащими губами она с трудом произнесла:

— Когда ты стал таким?..

Синдзи внутренне расплылся в улыбке, наслаждаясь ее голосом, пусть хриплым и шершавым, но таким желанным.

— Не этого ли ты хотела? Чтобы я обнял тебя, прижал к себе, поцеловал, приласкал, возобладал, поглотил, пронзил…

— Прекрати!.. — она болезненно зажмурилась.

— Ты переродилась, Аска, как и я. Мы больше не эти жалкие пародии на людей, какими были раньше. Теперь мы сокрушим все, растопчем этих лицемеров и лжецов, их презрение и эгоизм, этот чертов прогнивший мир. Тебя больше ничто не сможет ранить, тебе больнее ничего никому не нужно доказывать, ты станешь независимой и неуязвимой, пока ты будешь идти со мной.

— Я ненавижу тебя…

— Я знаю, — он начал приближаться к ее лицу.

— Ненавижу!..

— Потому что я уничтожил тебя. — Прикоснулся щекой к ее щеке.

— Ты отвратителен…

— И возродил тебя. — Он поцеловал ее в щечку, приближаясь к уху. — Внешне слабую и хрупкую, но несокрушимую. Еще более красивую. Восхитительную.

Он ущипнул