Kurohibi. Черные дни - Gabriel Страница 42

и обильно увлажненное. Аска непроизвольно стала водить тазом по лицу Мисато, используя ее нос и губы для стимуляции собственной киски, изгибаясь вперед, чтобы теребить лепестки по всей их длине и даже область клитора, притом не переставая сухо плакать, а зажатая между ее бедер и задыхающаяся Мисато могла лишь фыркать и шумно вдыхать воздух. По ее лицу обильно стекала влага из уже возбужденной аскиной киски, заливаясь в ноздри и рот, да и само ее влагалище вдруг начало мелко подергиваться, будто в судорогах.

Синдзи хихикнул — он уже победил. Но завершать шоу ему пока не хотелось, так что он выдернул морковь и баклажан, наблюдая, как пульсируют и сокращаются широко открытые дырочки влагалища и ануса, и, подтянувшись, взял со стола самый крупный овощ — длинный крупный кабачок, темно-зеленый, прямой формы и толщиной даже больше его локтя. Обхватив его обоими руками, Синдзи приставил овощ толстой стороной к влагалищу, слушая, как сдавленно заверещала Мисато под Аской.

— Ну, поехали.

Медленным, но напористым движением он погрузил кабачок на сантиметр, широко разведя половые губы в стороны и растянув влагалище до побелевшей кожицы. Женщина забилась и глухо закричала, а вместе с ней глубоко застонала и елозящая на ней Аска, душа ту своей размокшей киской. А Синдзи непрестанно погружал плод внутрь, аккуратно, потому что казалось, словно влагалище сейчас порвется, настолько оно было расширено. Даже на лепестках малых губ кожица растянулась и вмялась внутрь, само преддверие влагалища будто полностью погрузилось в туннель вслед за овощем настолько, что даже клитор выдался далеко вперед и согнулся, коснувшись твердой кожицы кабачка.

Мисато взвыла. Аска, будто обезумев, закрыла глаза и неистовыми движениями заскользила вперед и назад на лице женщины, хрипло застонав. Синдзи еще немного ввел плод внутрь, чувствуя натянутое напряжение внутри, как вдруг движение стало легче. Погружая теперь кабачок, будто вкручивая его, Синдзи постепенно увеличивал амплитуду и начинал теперь дергать его вперед и назад, сначала слегка, но по мере погружения все сильнее и сильнее. Колени у Мисато затряслись, она пыталась отстранить Синдзи, шлепая его бедрами, но это вызывало у него лишь улыбку.

И тут Аска неожиданно кончила, придавив Мисато, но не перестав елозить на ней, и, может быть, это как-то передалось женщине — та тоже вдруг изогнулась и затряслась мелкой дрожью, когда кабачок в очередном рывке проскользнул вглубь влагалища и внезапно уткнулся в упругую стенку. Синдзи мелкими движениями затеребил плод внутри, двигая его в такт подергиваниям Мисато, а потом резко вытащил его наружу. Женщина тут же обмякла, однако Синдзи, подмигнув разморенной Аске, приложил кабачок к попке и таким же движением вкрутил его в тугую дырочку.

Мисато буквально взревела, изогнув спину и судорожно задергавшись, однако Синдзи, преодолевая уже куда как более тугое сопротивление, продолжал погружать плод в прямую кишку. Кожица у ануса была тверже плоти влагалища и растягивалась не так податливо, так что Синдзи просто вводил кабачок внутрь, не теребя его вперед и назад, пока он не уткнулся в схваченные мышцы кишечника — продвигать дальше было просто небезопасно.

Оставив его введенным наполовину, Синдзи прошел к холодильнику, забрав завершающую часть кулинарного шедевра, и вернулся к мучительно стонущей женщине. Аска с испугом следила за его действиями, хоть и не переставала тереться об лицо Мисато.

— Мисато-сан, вы знаете, что важнее всего в готовке?

— Мг-кх… фгх… акх…

— Неверно. Важнее всего — правильно украсить блюдо и вовремя подать десерт. Кажется.

Жестом заправского фокусника он явил перед дрожащей Аской длинную пластмассовую спицу — шпажку для украшения закусок и шашлычных блюд. Красная спица была заострена с одной стороны, не так чтобы до игольчатой заточки, но достаточно, чтобы проткнуть разваренное мясо, а с другой стороны ее украшала плоская вишенка.

— Вуаля, — весело продекламировал Синдзи и обмакнул шпажку в соке из влагалища.

Затем он приставил острый наконечник к дырочке уретры над входом во влагалище и двумя пальцами резко ввел спицу внутрь мочеиспускательного канала. Женщина даже с перекрытым ртом закричала столь пронзительно, что Синдзи даже невольно отпрянул, а Аска вдруг нервно улыбнулась, высунув язычок и подняв лицо к потолку. Поежившись, Синдзи придавил живот Мисато ладонью, чтобы та не дрыгалась, заодно чуть поглубже загнав кабачок в попку, и завершающим движением вонзил шпажку в уретру до самой шапочки, вкрутив ее для надежности, как ключ. Мисато тяжелым воем стонала от боли, но Синдзи даже не думал давать ей передышки.

— Финальный аккорд, — объявил он и поднял приготовленный баллончик со взбитыми сливками.

Сняв колпачок, он сорвал плоский клапан, обнажив штырь распылителя, и со всей мочи ударил им об пол, сорвав шток. Густая белая масса под давлением тут же вырвалась из пробитого отверстия и стала забрызгивать все вокруг с такой силой, что Синдзи даже ощутил, как баллончик стал выскальзывать из рук. Так что он, забавы ради, сначала оросил Аску взбитыми сливками, залив ее грудь и живот, и потом одним резким движением впихнул вулканизующий баллончик во влагалище Мисато. Мгновенно подскочившее давление едва не вырвало его обратно, однако Синдзи уперся обеими руками и быстро погрузил баллончик в самую глубь, уткнув его в шейку матки. Мисато в ужасе заревела, когда белая взбухающая масса наполнила ее нутро, но теперь сопло насоса проникло в крошечное отверстие утробы и стало заливать пену в матку под огромным давлением. Единственный выход был перекрыт самим баллончиком, крепко удерживаемым Синдзи, так что пена стала накапливаться в матке, заполняя всю ее полость, проникая через устье в маточные трубы до самого их дна. Мисато кричала во все горло, насколько могла схватить воздух, а сливки, заполнив все полости матки, начали накапливаться и распирать ее изнутри. Держать баллончик было все сложнее, пена уже вырывалась наружу через влагалище, но Синдзи давил все сильнее, пока вдруг не заметил, как область живота над лобком слегка вздулась, будто под кожей проступила широкая шишка. Мистао затрясло, крик перешел в утробный стон, Аска вдруг безумно рассмеялась, вопреки полившим из ее глаз слезам, а низ живота женщины выпятился, будто там внутри надулся шарик, хотя, собственно, так оно и обстояло. Матка под давлением расширялась, а вместе с ней и мышцы влагалища, практически уже не удерживая баллончик в своих стенках. Кабачок из попки вывалился сам по себе, и Синдзи ощутил, как завибрировал баллончик в его руках, как сильно его выталкивало под давлением. Мисато поперхнулась и закашлялась, уже просто хрипло стона, вдруг прекратив сопротивление и забившись в конвульсионных судорогах.