Чёрная бабочка, летящая во тьму - Биннур Шафак Нигиз

Биннур Шафак Нигиз

Черная бабочка, летящая во тьму

Дорогой маме, которая научила меня быть сильной. Мы с тобой – две маленькие девочки. Рада, что я твоя дочь

© Якубова А., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. «Издательство «Эксмо», 2024

ASİ ÇAKILTAŞI

1. PERDE: KARANLIĞA UÇAN SİYAH KELEBEK

Binnur Şafak Nigiz

Copyright © 2022 By Binnur Şafak Nigiz

Пролог

В груди появилась брешь, настолько маленькая, что из нее вытекло всего двадцать шесть капель крови.

Волны разбились о скалы, и шестинедельный ребенок умер в утробе женщины. Слово, которое возникло в мыслях, смешалось с чужим голосом в моей голове. Подняла глаза и посмотрела на маленькое разбитое зеркало в окровавленных ладонях. Собственное отражение показалось чужим.

Вой ветра, развевающего волосы, оглушал, и, когда я попыталась сглотнуть, почувствовала боль в горле от криков. Маленькие капли дождя били по волосам настолько сильно, что кожа на голове болела, и я поморщилась. Отражение в зеркале не поменялось и продолжило внимательно смотреть на меня. Капли от ударов волн о камни вперемешку с каплями дождя хлестали по лицу. Я подняла голову и перевела взгляд на небо, которое из серого стало лазурным; из синевы лился мрак. Облака двигались в зловещем ритме, приобретая более темный оттенок. Внезапно мое внимание привлекло кое-что другое. На вершине утеса, на самой высокой скале, до которой поднимались волны, стоял человек.

Верхние пуговицы до середины груди и несколько нижних были расстегнуты на его белой рубашке, и ветер развевал ее края, как и его черные длинные волосы, словно заставляя их танцевать от боли. Так же колыхались и белые льняные брюки, показывая, насколько худы были его длинные ноги.

Сама того не осознавая, крепче сжала в руке осколок зеркала.

Я не видела лица этого человека, точнее, не могла разобрать. Заметила, что человек закрыл глаза, его грудь вздымалась одновременно с моей, мы оба наполнили легкие одним и тем же соленым воздухом.

Он сжал большие ладони в кулаки, и, когда душераздирающий крик маленькой девочки эхом раздался у подножия скал, мы с мужчиной застыли на месте и посмотрели в сторону звука. Белокожая девочка с черными прямыми волосами, доходящими до пояса, и с красными от холода щеками сидела на гальке в светлой майке на бретельках, розовых шортах и дула на намокшие крылышки бабочек. Она вытирала слезы с глаз тыльной стороной ладони и продолжала дуть, но дождь вопреки ее желанию усилился и начал плавить их крылья.

Я подняла голову, чтобы взглянуть на человека, стоящего на вершине утеса. Его там уже не было. Он спустился по камням и опустился рядом с девочкой. Хотя и оказался повернут ко мне спиной, я знала, что это был тот самый мужчина. Он взял девочку на руки, заправил ей волосы за уши, а затем крепко обнял. Когда маленькая девочка обвила руками шею мужчины, мы встретились с ней взглядами.

Прошлое застыло в ее глазах, но сама девочка теперь улыбалась.

Фетхие/2015

* * *

Дождь, от которого перехватывало дыхание неба, почти душил облака своими слезами.

Слушая шум ливня, оставляющего следы на тротуарах, девушка лежала на кровати. Хаос был и снаружи и внутри дома. Ее отец ругался, и с его языка скороговоркой срывались невыразимые оскорбления.

Девушка слышала. Но не слушала.

Различая рыдания матери, знала, что сестра тоже тихо плакала в другой комнате. Когда все это свалилось на плечи этой девушки, ее маленькое тело, и без того душевно израненное, стало еще меньше, рассыпалось и исчезло на этой кровати.

Но она не собиралась показывать это кому-либо.

Устала. Кости болели так, словно по ним ударили кувалдой. Девушка была слаба. Полностью оцепенела… Бежала, но не осознавала, что все закончилось. Она должна была всегда изображать сильный, непоколебимый, нерушимый и волевой образ, защищать мать и сестру. Потому что знала: в этой семье никто, кроме нее, не способен противостоять отцу. Но было кое-что, чего девушка не знала. Со временем раны покрывались корками, заживали и исчезали, но каждый раз, когда дул ветер, боль на этих местах грызла плоть, как будто хотела напомнить о себе. Каждая рана изнывала от боли.

– Будь проклят день, когда я впустил тебя в свою жизнь и женился, будь проклята ты и тот день, когда ты родила этих двух ублюдков! Я всех вас ненавижу. Ты – моя болезнь, мой туберкулез, от которого я не могу излечиться! – кричал отец.

Девушка схватила покрывало, но ее лицо оставалось непроницаемым.

Запястье, которое несколько часов назад сжал отец, когда она встала между родителями, было красным и горело, но девушка слишком устала, чтобы чувствовать это. Она не впервые испытывала боль.

Ее отец являлся нетерпеливым человеком, который постоянно ругал и оскорблял их. Он был слишком эгоистичен и слеп, чтобы осознать, что две его дочери росли, мечтая об отцовской любви. Когда он в последний раз гладил волосы своих дочерей? Нет, он не стал бы этого делать. Мужчина только тянул их, вырывая с корнями, продолжая кричать и жаловаться, обвиняя во всем самих девочек.

Когда любовь покинула сердце этого человека?

Девушка сглотнула. Задумалась. Действительно, когда в последний раз отец гладил ее волосы?

В последний раз, когда этот человек к ним прикасался, на его пальцах остались пряди. Он жестоко тянул их без малейшего сострадания.

Единственное, что делал отец, – нарушал покой дома.

– Не делай этого, умоляю, остановись, пожалуйста, не делай этого! – молила ее мать сквозь рыдания.

Девушка сжалась сильнее на кровати, приняв позу эмбриона.

Если бы была возможность исчезнуть, стерла бы свое маленькое тельце со всех карт. Ее было слишком много для этой Земли. Застряла внутри собственного тела. Проглотив слезы, девушка больше не чувствовала ничего, кроме соли. Она до смерти ненавидела сладкое. Потому что отец никогда не покупал им шоколад. Была только одна вещь, которую он дал. Горечь.

Шоколад же бывает горьким, верно?

Рамка упала со стены на пол и разбилась, осколки стекла застряли в единственной фотографии, которую они сделали всей семьей. Девушка закрыла глаза.

В то же время молодой человек, вышедший из зала совещаний, сохранял хладнокровие. Ослабил галстук. Стена, перед которой он стоял, была полностью стеклянной. Мужчина смотрел на проливной дождь. Нахмурив точеные брови, глубоко вздохнул, желая почувствовать обжигающую остроту холодного воздуха.

Нет, на самом