Следуй за ритмом - Сара Дэсс Страница 10

Эйден ухмыльнулся.

– Дед заплатит мне за это сотню долларов.

Неа. Все-таки плохой.

– Ты делаешь это для своего деда за деньги?

Он выгнул бровь.

– Это работа. И он ее оплачивает. Так делаются дела.

– Я постоянно помогаю маме в гостинице, но не заставляю ее оплачивать мой труд. – «Плюмерия» – наше общее дело. Семейное.

Эйден оторвался от вскрытия пленки на коробке, глянул на меня.

– Какой школы у тебя форма?

Я провела пальцами по складкам на юбке.

– Частная начальная школа Нельсона. А что?

– Так я и думал.

– Не поняла.

– Что ты из Нельсона.

– И?

– Тебе не понять. У твоей семьи есть деньги.

Я вскочила на ноги. Слышала, что говорят о детях, учащихся в моей школе. Но мне никогда не говорили подобного в лицо.

– Думаешь, знаешь меня, раз я хожу в эту школу? Типа, я снобка? Выпендреха? Считаю себя лучше других?

– А ты считаешь себя лучше других?

С меня достаточно.

– Я пришла сюда вручить тебе подарок.

– Твоя мама заставила тебя прийти сюда и вручить мне подарок.

– Эти конфеты подарили мне, но я отдала их тебе из вежливости. Которая и тебе не помешает.

Я взобралась по склону к дороге, ни разу не оглянувшись назад. Вне всякого сомнения, Эйден Чандра ужасен. В следующий раз при встрече проигнорирую его. Будет знать!

* * *

Утром меня разбудил звук работающего под окном мотора. Я сунула голову под подушку, чтобы приглушить шум. Когда это не помогло, спрыгнула с постели, распахнула шторы и увидела источник моих проблем.

Эйден. Он косил лужайку.

Движение штор, должно быть, привлекло его внимание, и он посмотрел прямо в мое окно. Остановился и помахал мне. Я торчала у окна застывшей статуей, пока не вспомнила, что стою в пижаме с Пикачу и растрепанными со сна волосами. Смутившись, резко села на корточки.

– Мам! – поползла на карачках к двери.

Маму я нашла в гостиной. Она клала в сумочку банку с тунцом и крекеры, чтобы потом позавтракать ими.

– Зачем он косит нашу лужайку?

– Доброе утро, Рейна, – бодро ответила мама. – Эйден утром зашел поблагодарить меня за ириски и предложил услуги газонокосильщика. Он показался мне находчивым молодым человеком, и я его наняла. – Она застегнула молнию на сумочке. – Эйден спросил, свободна ли ты сегодня, чтобы сходить с ним на пляж. Я сказала ему спросить об этом тебя, но ты можешь погулять с ним, если хочешь. – Мама улыбнулась и поцеловала меня в лоб. – Похоже, у тебя появился новый друг.

Друг?

Я потерла глаза.

– Ты на работу?

– Да. Тебя сегодня не беру с собой. – Мама стерла большим пальцем с моего лба отпечаток своей помады. – Эйден кажется мне хорошим мальчиком. Повеселитесь.

Хорошим? Он?

– Вернусь к семи. – Она пошла к двери, звякнула взятыми со стойки ключами. – Папа в спальне работает над своей статьей. Постарайся до обеда не беспокоить его.

Я кивнула. Папа и о еде забывал, если его не трогали. Он работал независимым журналистом, и его статьи регулярно печатали в крупнейших газетах и местных журналах. Однако самым его любимым проектом был обширный путеводитель по острову. Иногда он брал нас с мамой в исследовательские поездки по самым популярным местам и достопримечательностям, рассказывая их истории.

– Плата за работу Эйдена на стойке, – сказала мама, выйдя за порог. – Можешь отдать ему, когда он закончит.

– Уху, ладно. – Я придержала дверь открытой, провожая ее взглядом до машины.

Полчаса спустя, поле того как Эйден покосил лужайку, я встретила его на веранде.

– Что ты сказал маме? – спросила, отдав ему деньги. – Ты показался ей «хорошим мальчиком».

Он выгнул бровь.

– Я хороший мальчик.

– Ты обозвал меня снобкой, – скрестила я руки на груди.

– Ты сама себя так обозвала. – Эйден снял и отложил в сторону папины защитные перчатки, подхватил оставленный в углу рюкзак. Достал из него знакомую коробку конфет и протянул мне. – Это тебе.

Я, не задумываясь, взяла ириски и тут же пожалела об этом.

– Ты их не хочешь?

– Не люблю сладости. Думал перепродать их, но не стал заморачиваться.

Боже, ну и чудной он. Как он собирался их перепродать?

Заполучив ириски обратно, я решила любезно уделить ему немного времени и села в одно из кресел на веранде.

– Для чего тебе нужны деньги?

Эйден плюхнулся в соседнее кресло. Вытащил мобильный и, понажимав на кнопки, протянул его мне. На потрескавшемся дисплее подсвечивалась фотография гитары.

– Акустическая гитара «Гибсон сонграйтер». Мамин друг продает ее за тысячу американских долларов. Он дал мне время накопить на нее. До конца лета.

Тысяча американских долларов – примерно семь тысяч долларов Тринидада и Тобаго. Невероятная сумма.

– И сколько ты уже накопил?

– Тысячу триста двадцать два доллара.

Ну да. За два месяца ему ни за что не собрать нужной суммы. Я, конечно, этого не озвучила.

– Ты умеешь играть? – спросила я.

– Немного. Чему-то мама научила, чему-то сам научился. – Эйден размял пальцы. – Но у мамы старая-престарая гитара. Плюс для написания песен мне нужна своя.

– Ты пишешь песни? – Впечатляюще. Но не особо верилось. – Споешь одну?

– Я только что сказал, что мне не на чем играть, – закатил он глаза. – В этом-то и проблема.

– А на синтезаторе играть умеешь? У меня есть. Можешь взять, пока гостишь у деда.

– Правда? – обрадовался Эйден. У него загорелись глаза.

– Правда. – Почему бы нет? Если синтезатором будет пользоваться Эйден, мама перестанет заставлять меня играть на нем каждый день. Мне с лихвой хватало выступлений за роялем перед отдыхающими гостиницы. Своей неуклюжей игрой я выставляла себя на посмешище.

Я принесла из дома синтезатор, и мы установили его на веранде. Играл Эйден поразительно, особенно учитывая то, что не нуждался в нотных записях. Он с серьезным видом послушал, как я сыграла «Прелюдию и фугу до мажор» Баха: склонив голову набок и не сводя опущенных темно-карих глаз с моих пальцев. И я чуть со стула не упала, когда минутой позже он сыграл ее мне сам без нотных записей.

– Опять прикалываешься надо мной? Ты берешь уроки. И уже годы как практикуешься в игре.

Эйден попытался сдержать улыбку, но его губы заметно дрогнули.

Я пихнула его в плечо.

Он, морщась, потер ушибленное место.

– Ну ладно. Мама моего друга начала учить меня играть в январе. Однако эту песню я исполнил впервые.

– В январе? – нахмурилась я. –