Рок-звезда - Б. Б. Истон Страница 12

Когда Ганс закончил, я взяла у него второй браслет и сделала то же самое. С опущенными глазами и руками, занятыми надеванием браслета на широкое запястье Ганса, я спросила:

– А что значит ГДЧ?

Ганс не ответил, и я подняла на него глаза. Богом клянусь, я увидела, что он покраснел.

– Я потом тебе скажу, – ответил он.

– Нет! Скажи сейчас! – воскликнула я. – Ну пожа-а-а-алуйста…

Ганс прикусил большой палец, словно раздумывая. Потом улыбнулся и покачал головой.

– Серьезно? То есть ты мне не скажешь?

Ганс снова покачал головой.

– Это неприлично. Ну, не совсем неприлично, просто… неудобно.

– Ну теперь я просто должна это узнать, – надулась я, топнув потрепанным бойцовским ботинком по потрепанным половицам. Скрестив руки, я отвернулась от Ганса, и мой взгляд упал на вход позади нас.

«Трип!»

Я с коварной ухмылкой взглянула на Ганса. А потом рванула к лестнице, слетела по ней вниз и просунула голову в одну из шести массивных деревянных входных дверей.

– Трип! Эй, Трип! – заорала я.

Трип повернулся ко мне, – он стоял в нескольких метрах от меня, проверял билеты, – и раскинул руки, словно ожидал, что я кинусь в его объятия.

– Я знал, что ты прибежишь ко мне, детка!

Я хихикнула.

– Эй, а что такое ГДЧ? Ганс мне не говорит.

Лицо Трипа исказилось в злобной ухмылке.

– Так, значит, ты еще это не видела.

– Чего не видела?

– ГДЧ – это сокращенно Ганс Длинный Член, лапуля. У твоего парня там серьезная колбаса.

Я разразилась смехом, так же как и все остальные, стоящие на верхних ступеньках у входа в Табернакль, кроме, конечно, напарницы Трипа, которая дала ему подзатыльник и указала на все растущую очередь.

Наплевав на нее, Трип уставился на что-то за моим плечом.

– А вот и сам большой парень. Почему ты скрываешь его от моей девушки, братан? Биби хочет увидеть зверя!

Обернувшись, я увидела, что Ганс стоит прямо за мной, с пивом в каждой руке и кривой ухмылкой на суровом лице.

– Ну, ты довольна? – спросил он, протягивая мне прозрачный пластиковый стакан.

– М-м-м-м-хм-м-м, – кивнула я, кусая губу, чтобы не улыбнуться, и изо всех сил стараясь не смотреть на размер его ноги.

Ганс с Трипом немного поорали друг на друга, а потом мы снова пошли вверх по лестнице, через двойные двери в другом конце зала, и в сам концертный зал. Внутри он все еще был очень похож на собор – кроме того, что все видимые поверхности были покрыты черной краской и граффити. На месте амвона была высокая сцена, но десятиметровые витражные окна с обеих сторон остались как прежде. Ряды кресел давно убрали, но балконы второго и третьего ярусов сохранились. Никто больше не раздавал благословений. Вместо этого они брали с нас деньги – в баре и на столиках, где продавали сувениры. И несмотря на то, что статую распятого Христа унесли отсюда много лет назад, не было никаких сомнений, что то, что происходило здесь, было поклонением.

Ганс выбрал нам место недалеко от сцены, но справа, подальше от толпы. Когда свет погас и толпа начала ломиться вперед, он наклонился и прошептал мне на ухо: «Если хочешь, можешь подойти ближе».

Я поглядела на него, приподняв брови:

– А ты что, не хочешь пойти со мной?

Ганс помотал головой.

– Я не могу. Я тогда всем все заслоню. Мне просто неловко, что ты торчишь тут со мной, когда впереди есть место.

Это было ужасно мило. Мне так хотелось повиснуть на его высоком стройном теле, прижаться ухом к сердцу и просто слушать его стук всю ночь напролет вместо всей этой музыки. Но я улыбнулась и шлепнула его по руке.

– Не будь идиотом.

Группа на разогреве называлась «Мисс Убийство», и они тут же заметили в толпе Ганса. Барабанщик, прежде чем начать свою партию, указал на него палочками. Я видела, что они все нервничают, их движения были скованными и отрепетированными, но звучали они классно. Ганс оказался прав – они были тяжелыми, но не такими, как «Фантомная Конечность».

Когда они сыграли свой сет и начали собирать инструменты, барабанщик сделал нам знак, чтобы мы подошли. Они с Гансом немного поговорили, а потом Ганс вскочил на сцену, чтобы помочь им собраться.

Я понятия не имела, что мне делать и как помочь, так что я сделала то, что всегда делала, когда мне было неловко. Я закурила и приняла небрежный вид.

Наблюдать за Гансом в его среде было довольно забавно. Он так естественно выглядел на сцене. Он точно знал, что делать, и за работой подшучивал над ребятами.

Когда они ушли, Ганс подошел к краю сцены и протянул мне обе руки.

– Давай. Пошли, познакомимся с бандой.

– С бандой? Типа, с той самой группой?

Ганс гордо просиял.

– Ага. Типа, с группой. Давай.

Я поставила свой почти пустой стаканчик с двумя плавающими в нем окурками на край сцены и дала Гансу поднять меня. Пока он вел меня по сцене за кулисы, я вдруг осознала, что на мне та же одежда, что и вчера, что я укладывала волосы сегодня утром в раковине и непрерывно пила, начиная с полудня. Если бы я знала, что встречусь сегодня с «Love Like Winter», я бы хоть душ приняла.

Незаметно пригнувшись, я понюхала свою подмышку.

Фу.

Пока я рылась в сумке в поисках помады и мятных пастилок, мы подошли к двери, перед которой стоял барабанщик, приятель Ганса, плотный потный парень в обтягивающей майке. Он широко улыбался – как и положено тому, кто только что работал на разогреве у «Love Like Winter».

Я даже толком не могу вспомнить, что было дальше – все это было совершенно нереально.

Там была комната. А в ней – знаменитые рок-звезды. Которых я видела по MTV. Чьи диски слушала у себя в машине. Которые улыбались мне и говорили, что им нравится моя стрижка. Которые пожали Гансу руку, сказав, что помнят его еще с прослушивания. Которые рассмеялись, увидев у меня на руке автограф Копальщика Могил. «Чем грузовик держит ручку?» И которые потом оставили свои автографы на той же руке. Рок-звезды, которые сказали нам: «Спасибо, что зашли», скользнули мимо нас и исчезли за дверью. Оставив нас в своей гримерке за кулисами в Табернакле.

Мы с Гансом так и остались стоять, пригвожденные к месту, и только моргали друг на друга.

– Господи, черт побери, – прошептала я.

Ямочки на щеках Ганса стали глубже.

– Ты сейчас выглядишь, как абсолютная фанатка.

– Да блин! Это же «Love Like Winter»! – выдохнула я, указывая на открытую дверь. Потом я в изумлении взглянула на свою руку, в восторге поворачивая ее во все стороны. – И они касались меня!

Ганс хохотнул, глядя на мои восторги.

– Ну, они тоже обычные люди.

Я подняла руку.

– Нет. Они «Love Like Winter». А ты закрой рот.

Ганс