Странные и удивительные мы - Кэтрин Айзек Страница 12

— А, теперь понятно, — ответила я, взглянув на Петру, хихикающую над кускусом.

Оставшееся время мы провели за обсуждением утреннего токсикоза, эпидуральной анестезии и необычных желудочно-кишечных симптомов.

С чувством облегчения я вернулась домой, прибралась и собрала чемодан. Путешествовать мне приходится часто: я каждый год присутствую на конференциях по кистозному фиброзу в Америке и в Европе, даже если не выступаю там с презентациями. Последние пару лет я ездила в отпуск с Рут, а до этого с Робом. Мы всегда с ним отлично отдыхали, но в последнюю нашу поездку он получил настолько сильное раздражение кожи, и все, что я запомнила — это втирание лосьона с каламином в его спину.

Мое одиночное путешествие в Португалию — это ширма для отвода глаз, о которой я начала сожалеть. Даже отец удивился тому, что я еду одна, словно буду в окружении мужчин, готовая в любой момент нажать электронную кнопку помощи в случае попытки изнасилования. Но все-таки это лучше, чем признаться, что еду на поиски отца. Предполагаемого. Дальше я не заглядываю, потому как надеюсь, что человек, которого я всегда считала отцом, останется моим настоящим папой, даже если между мамой и Стефано МакКортом были отношения. Может, физическая схожесть между мной и Стефано — это всего лишь мое воображение? Или простое совпадение. В одном я не сомневаюсь: бабушка мне больше ничего не расскажет, даже если дерзну попытаться вновь. Да и не посмею после ее угроз.

Кроме Геда МакКензи, только один человек в курсе того, что я буду делать ближайшие две недели. Это Эд. Но он, глубоко погруженный в свою работу, фактически отдалился от меня и даже никак не прокомментировал мое решение. Я хотела сообщить Петре за обедом, но не стала. Наши отношения с ней никогда не включали обсуждение «трудных» тем, потому они мне и нравились. Мы не обременяли друг друга сокровенными секретами или проблемами — мы просто наслаждались бутылкой вина вместе, смеялись и сплетничали о работе.

Положив последнюю косметичку в мой чемодан, проверила паспорт и бюджетные билеты, купленные, как я думала, по выгодной цене, пока не поняла, что регистрация проходит за дополнительную плату. Спасибо, что нет платы за воздух, которым мы будем дышать.

Зазвонил телефон. На экране высветилось имя Джулии, что удивило меня. В последний раз она звонила в прошлом году, когда хотела выяснить контакты старых школьных друзей Эда, чтобы организовать для него вечеринку по случаю дня рождения. Я воспринимала ее как друга, но честно говоря, если бы не Эд, мы бы с ней не общались. Хотя, напомнила я себе, наше взаимное уважение и удовольствие от общения друг с другом все еще значат что-то важное и стоящее, но в них нет той дружеской легкости, как с Эдом.

— Привет, Джулия. Как дела?

Последовал невнятный ответ: голос прерывался из-за плохой связи.

— Извини, Джулия, ужасная связь. Я сама тебе перезвоню.

— Я возле твоей квартиры, — услышала я. — У тебя найдется пять минут?

Я открыла дверь квартиры и увидела Джулию. В белых джинсах в обтяжку, в широком кашемировом свитере, открывающем загорелое плечо и с каскадом золотых струящихся по спине волос, она напоминала модель из каталога «Уайт Компани». Только глаза ее были красными и беспокойными. Я пригласила ее внутрь и подвинула вещи на диване, чтобы она могла присесть. Убрав стакан со стола, заметила круглое пятно от чая, пропитавшее деревянный стол, как чернила на промокашке. По сравнению с изысканным домом Эда и Джулии, моя квартира неряшлива и беспорядочна, и я не могу оправдать это количеством потраченных денег на дом. Нет. Тут дело в изысканном вкусе, внимании к деталям и отличном чувстве цвета и тканей.

— Извини, у меня нет вина. Холодильник пуст. Завтра я уезжаю в отпуск, — объяснила я.

— Все в порядке, Элли.

— Но я могу предложить кофе или мятный чай.

Она слегка кивнула.

— Было бы хорошо.

На кухне я нашла чай, который заваривала для Джулии, когда она в последний раз была у меня. Открыв коробку, поняла, что срок его хранения вышел. Чихнув, я увидела Джулию в дверях.

— Извини, давай лучше кофе. Но у меня только растворимый, — проговорила я, поняв, что извиняюсь уже второй раз.

Но девушка все равно не слушала. Поднеся свои пальцы ко лбу, она начала его тереть и ее черты лица исказились.

— Джулия, что случилось?

Послышались всхлипы. Я автоматически шагнула вперед и замерла, чувствуя волну панического страха. Джулия вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Эд хочет уйти от меня.

— Что? То есть как? Почему?

Она покачала головой.

— Я до сих пор пытаюсь понять.

— Джулия, ты уверена? Эд обожает тебя.

Она опустила глаза, а по щеке покатилась слеза.

— Тебе, наверное, кажется странным, что я пришла. Извини за вторжение. Я знаю, я… Мы никогда не были близки.

Теперь чувство вины охватило меня. Это правда, Джулия — не тот человек, к которому я испытываю симпатию. Мы разные: я и представить не могу, чтобы ее семейные ужины напоминали наши шумные застолья, с шутками дедушки и папиной игрой на гитаре. Или наше с ней совместное распитие бутылочки вина пятничным вечером, как с Петрой и Рут. Но я могла бы попробовать узнать ее получше, провести больше времени с ней, без Эда, только я этого не делала. Вместо того, чтобы попытаться, я активно избегала наших встреч.

— Никто так хорошо не знает Эда, как ты. Он восхищается тобой и доверяет тебе, Элли. Могу я… Могу я тебе рассказать, что произошло?

Выведенная из зоны комфорта, я вновь почувствовала страх. У меня вспотели подмышки. Я беспокоилась об Эде. Мы прошли в гостиную, сели друг против друга, и она начала рассказывать.

— Он не признается, но в последнее время Эд находится под прессингом из-за своего бизнеса. Ты знаешь, насколько увлеченным и целеустремленным он может быть. Ведет себя так, будто в мире нет проблем, которые он не в состоянии решить. Но сказывается стресс. Эд всегда был таким веселым… Он до сих пор такой, — поспешно добавила она. — Но он изменился.

Ее слова заставили вспомнить, что в последнее время мой друг не был похож на себя. Но я не обращала внимания, думая, что он занят, сосредоточен на большом деле или новых идеях. Теперь понятно, что проблема шире. Мне стало стыдно.

— Может, у него срыв? Я сделала ошибку, предложив ему профессиональную помощь, но вместо этого… Он думает, что у нас все плохо. Он обвиняет меня.

— Почему тебя?

Она