Притворись влюбленной - Бэт Риклз Страница 12

– Буэ-э-э, – тянет Талли. – Ненавижу эту фразу. Она тошнотворная.

– Я, может, и согласилась бы пойти с ним на свидание, если бы он не повел себя гадко. Так ему и передай, – говорю я Лене.

Она помахивает лайнером:

– А я тебя опередила. И уже прочитала ему нотацию. Я сказала ему, что отзову его приглашение на свадьбу, если он будет клеиться ко всем девушкам, которые танцуют под «Single Ladies».

– Буэ-э-э, – Талли снова изображает рвотный позыв.

– Кажется, один из шаферов Джонни свободен. – Лена ловит мой взгляд в отражении. – И он вполне симпатичный.

Черт возьми, каждый раз, когда ты просишь друзей с кем-нибудь тебя познакомить, от них толку ноль. А когда не просишь – бац, они уже кого-то для тебя присмотрели. Из желания помочь и из самых лучших побуждений они присматривают для тебя дядьку, который изо всех сил пытается спрятать лысину и носит сандалии с носками, или парня, который кажется вполне ничего, пока не придешь к нему домой, а там повсюду расставлены зайчики, котятки и мышки от Sylvanian Families, хотя до этого он ни слова не говорил о своем увлечении.

Я уклончиво хмыкаю. Может, я и рассмотрю кандидатуру шафера, если в день свадьбы мне будет достаточно одиноко или если он достаточно мил…

– Лишь бы не такой, как Митч… Хелена.

Это гадко с моей стороны, но я не успеваю остановиться и не дать новому имени сорваться с языка.

Хелена тяжело вздыхает, и Талли включается в разговор:

– Нам и правда нельзя больше звать тебя Леной?

– Только при родственниках Джонни, – отвечает она унылым и вовсе не таким оборонительным тоном, как тогда, на вечеринке, и мне становится еще противнее от того, что я ее задела. – Его сестра говорит, что, по мнению их мамы, «Лена» звучит простецки.

– Ого! – удивляется Талли.

– Вот зараза! – Я решаю выразиться посильнее.

– Джонни уже замучился за это извиняться. И, в общем, я не против, когда меня называют Хеленой. А его мать – она… Она… Ну, она просто… немного надменная, вот и все. Она считает, что все должно быть «как положено». Но к этому можно привыкнуть.

Я очень хочу ее спросить, уверена ли она, что хочет связать свою жизнь с такими людьми, но тут заговорила Талли:

– Я тебя понимаю. Пол – ну, знаешь, брат Сэма – абсолютный болван. Я ни разу не видела, чтобы он хоть пальцем пошевелил и что-то сделал по дому. Даже чашку чая налить не может. Мы с Сэмом встречаемся уже четыре года, а его брат все еще мне хамит.

– Фи, – откликается Лена.

– Ага. Но я же не с ним встречаюсь, правда? Не с ним покупаю квартиру, не с ним собираюсь когда-нибудь завести детей. И я действительно до безумия люблю Сэма.

Я спрашиваю себя, каково это – любить кого-то так сильно и по-настоящему, вопреки всему, вместе со всеми его недостатками и всей его семьей? Одно дело, когда семья – твоя собственная семья, и совсем другое – общаться с чужими людьми, которым, если они плохо к тебе относятся, нельзя и слова поперек сказать, иначе ты рискуешь обидеть своего партнера, которого так любишь.

Вот я, например, люблю Лену – но, прости господи, не смогла бы долго терпеть ее мать. Я ее подруга, а не ее парень, так что мне и не приходится. И я люблю Талли, но Сэма тоже считаю не самым приятным человеком. Если честно, мне кажется, что он такой же болван, как его брат. Но мне не нужно любить Сэма, мне просто надо быть с ним вежливой и не нарываться на ссору, когда он говорит то, с чем я не согласна.

Пока девочки разговаривают, я издаю все положенные звуки, делая вид, будто слушаю и участвую в разговоре, – но мне совершенно нечего добавить. Я ничего не знаю о проблемах с семьей бойфренда. И… можно начистоту?

Порой я боюсь, что так никогда и не узнаю.

Глава 9

– Ну что, Софи, как твоя личная жизнь? Встречаешься с кем-нибудь? – спрашивает моя бывшая мачеха Камилла как раз тогда, когда я откусываю огромный кусок бургера.

Я люблю свою семью, хотя она и малость дисфункциональная. Мы с Джессикой почти одного возраста, и она мне как сестра, а вот Надин… Ну, мы с ней никогда не были так близки, как с Джессикой, но я знаю, что она всегда будет рядом в трудную минуту, и считаю ее членом семьи. Хотя мой отец и Камилла развелись много лет назад, я рада, что они сохранили хорошие отношения и что Камилла относится ко мне как к дочери, а мой папа точно так же относится к ее дочерям.

Но, господи боже мой, я была бы счастлива, если бы хоть раз при встрече они не расспрашивали меня про личную жизнь.

Я медленно пережевываю бургер, чтобы выиграть время.

Я очень люблю пересказывать друзьям душераздирающие истории о своих свиданиях, но семья – совсем другое дело. Нет, я бы поделилась с Джессикой, но ведь она все сообщит Надин, а потом обо всем неизбежно узнают и наши родители.

Развлекать друзей мне нравится: я могу рассказать им об очередном свидании, даже если это единственное интересное событие в моей жизни за последнее время. В основном по вечерам я балую себя едой навынос и в сотый раз смотрю сериал «Эмили в Париже», так что меня все равно тянет поделиться с друзьями, как прошло свидание, даже если все было просто ужасно или, наоборот, слишком многообещающе (потом эти завышенные ожидания никогда не оправдываются).

Но с семьей все иначе. Это не смешно, это грустно. Не то чтобы я от них что-то скрывала, просто… В общем, я им не рассказываю.

Что совсем не одно и то же, верно?

Достаточно моих собственных надежд, которые у меня возникают при очередном мэтче в приложении для знакомств: не хочу, чтобы мы всей семьей начали на что-то надеяться, а потом разочаровались хором.

И я не хочу, чтобы они разочаровались еще и во мне.

Обычно, когда они спрашивают меня о личной жизни (а это происходит регулярно), я даю уклончивые, ни к чему не обязывающие ответы и стремительно меняю предмет беседы – начинаю рассказывать о работе или о друзьях. В последнее время хорошо срабатывает тема скорой свадьбы Джессики и предстоящего девичника – или, например, тема беременности Надин: и то, и то способно завести нас очень далеко от неудобных для меня вопросов.

Я наконец проглатываю кусок бургера и пытаюсь прибегнуть именно к этой тактике.

– Ой, да все по-старому. Ничего нового, правда! – Я делаю паузу, чтобы не было так очевидно, к чему я клоню. – О Боже, Джесс, я никак не могу прийти в себя. Твое платье! Оно великолепно. Могу поспорить, папа расплачется, когда увидит тебя при полном параде на свадьбе.

– Конечно, расплачется, – усмехается Камилла. – Вы же его знаете.

Но Джессику не так легко сбить с толку:

– Так что там у тебя с парой для свадебного торжества?

– Что? В смысле?

– Ты уже кого-нибудь нашла? У меня мало времени, нужно согласовать все детали с кейтеринговой компанией…

Надин корчит гримасу:

– О боже, Соф, только не приводи кого придется с сайта для знакомств. Даже не думай! А если у вас не срастется? Он же будет на всех фотографиях.

– А вдруг он Рыбы по гороскопу? – добавляет Джессика, наморщив носик.

– И это я слышу от Козерога? – подкалываю я в ответ.

– А это аргумент, – дипломатично кивает моя бывшая мачеха, имея в виду сказанное Надин и совершенно игнорируя наше с Джессикой препирательство о знаках зодиака. – Да, Софи, с кем ты придешь? Нам действительно надо прояснить этот момент. Поскольку план рассадки гостей…

Слова «план», «рассадка» и «гости» активируют в Джессике режим «Зимний солдат» (помните того поехавшего парня с железной рукой из киновселенной «Марвел»?). Она незамедлительно бросает вилку и принимается стонать, что не может в десятый раз менять план рассадки гостей: согласование нового плана займет бог знает сколько времени, а у нее и так тысяча и одна забота, и ей еще надо утвердить тексты для приглашений в течение следующих двух недель, чтобы мастер по каллиграфии успел заполнить все карточки и…

Безумная ярость моей сводной сестры и пугает меня, и восхищает. Решение организационных вопросов всегда было ее коньком, а ее способность сосредоточиться на микроскопических деталях помогает ей в работе (она бухгалтер), но теперь приготовления к свадьбе вывели ее таланты на новый