Обещание сердца - Эмма Скотт Страница 12

Чувствуя себя выжатым как лимон, я плюхнулся в обитое бархатом кресло и устроил белую трость между колен. От былого удовольствия не осталось ни следа. Похоже, я взвалил на себя непосильную ношу. Да, я добрался до концертного зала, но лишь ценой непомерных усилий и огромного напряжения. А ведь в ближайшие дни мне придется раз за разом отправляться в незнакомые места, не умея быстро ориентироваться в пространстве.

Оркестр, и Шарлотта в том числе, настроили инструменты, после чего зрители вокруг меня разразились аплодисментами. Видимо, дирижер занял свое место на возвышении. На миг в зале повисла тишина, а затем… полилась музыка.

Разумеется, я не читал программу концерта и не узнал ни одну из четырех или пяти сыгранных композиций, однако это не имело ни малейшего значения. Музыка подхватила меня и мягко понесла по волнам. Само собой, различить скрипку Шарлотты на фоне прочих инструментов было невозможно, но мне все равно казалось, что я ее слышу. Подумать только, моя Шарлотта здесь, в одном зале со мной. Пусть даже он был огромных размеров, а мы с ней находились в разных его концах, я чувствовал свою женщину. Ее энергию, любовь и все, что она вкладывала в музыку. Постепенно дневное напряжение начало уходить, прочищая разум и позволяя мышцам немного расслабиться.

Нахлынувшие ощущения вместе с эйфорией от открывшихся перспектив вновь заставили меня поверить, что я поступаю правильно. Конечно, мне будет куда сложнее, чем я наивно полагал в самом начале. Наверное, более трудного испытания у меня еще не было. Но разве не в этом смысл?

Нет, я не сдамся. Не могу. Я пройду этот длинный темный путь, потому что в конце, знаю, меня ждет Шарлотта Конрой.

Глава 6

Самый темный путь

Музыканты отправились дальше, и я последовал за ними. После Вены была Венеция – неизмеримо прекрасный и уникальный город. Он превратился для меня в лабиринт ненадежных улочек, площадей, заполненных взлетающими голубями и их дерьмом, и узких тупиковых переулков, которые упирались в стены из песчаника. Следом за ней Флоренция, где на каждом шагу мне грозила опасность поскользнуться на мощеных мостовых, а знаменитое искусство надежно скрывалось по ту сторону черного занавеса.

Хотел бы я сказать, что стало легче. Нет. Меня повсюду сопровождали бесчисленные ошибки и препятствия, а день считался удачным, если я смог безнадежно не заблудиться. Да, я все так же посещал концерты Шарлотты, но для этого требовались просто колоссальные усилия.

Я сталкивался с бесконечной чередой разочарований и неловких моментов, но лишь краснел от унижения, стискивал зубы и пытался подавить кипящую внутри ярость. Я стоял в оживленных очередях, чтобы купить билеты, чашку кофе или что-нибудь перекусить. Сносил вежливое молчание клерков, кассиров, официантов и консьержей отелей, подкрепленное нетерпеливыми вздохами, пока с трудом заказывал еду, забирал вещи из химчистки или затаскивал гребаный чемодан в переполненный поезд.

Мне приходилось всюду и ежедневно просить о помощи проходящих мимо незнакомцев, просто хватая их на ходу и надеясь, что они простят меня за назойливость. Или даже прерывать разговоры и на ужасном немецком или ломаном итальянском молить, чтобы хоть кто-нибудь говорящий по-английски указал мое место. Как пройти к билетной кассе? Где стоянка такси? Как добраться до железнодорожного вокзала или стойки регистрации в отеле? «Как стать достойным Шарлотты?» Я хотел кричать, упасть к ее ногам и прикоснуться к щеке, взять за руку… всего на один миг, просто чтобы напомнить себе, ради чего все это.

Я вслепую переходил улицы, держась поближе к другим пешеходам. Иногда чувствовал, как чьи-то руки направляли меня на верный путь или отдергивали с дороги, подальше от мчащихся машин, гудки которых сообщали всем вокруг о моем унижении. Дурацкие карточки Фонда тоже пригодились. Они и правда работали. Без них я давно бы попал под колеса.

Как оказалось, в мире много добрых людей, но насмешки и пинки со стороны мне все равно доставались. Как-то в поезде я успел схватить за руку вора, но тут же на меня накатил страх. Что дальше? Меня оставят в покое? Или кто-то более настойчивый воткнет нож между ребрами? Узнать этого я не мог, как и оценить, не представляют ли люди для меня потенциальную опасность. Оставалось лишь доверять и надеяться. А порой и искренне молиться.

Слова «беспомощный», «медлительный», «робкий», «потерянный» – такие далекие от меня в прошлой жизни – теперь описывали почти каждый мой шаг.

Хотя шла всего первая неделя.

Вечерами я звонил Люсьену рассказать, как у меня дела, и неизменно повторял, что все в порядке. Ложь с легкостью слетала с языка. Я отправил электронное письмо Шарлотте, надиктовав его в новой программе. К счастью, она не передавала ни усталость, ни тоску в голосе. Только слова, которые предстанут перед Шарлоттой черными линиями на белом экране, без малейшего намека на скрытую за ними борьбу. Я признался ей в любви, сказал, что скучаю и стараюсь обрести себя, чтобы мы смогли быть вместе. Я отлично понимал, что сперва мне нужно разлететься на кусочки, а потом собрать себя воедино. Очевидно, это путешествие сломит меня во всех отношениях, а после… я либо выйду победителем, либо поддамся этой разрушительной силе. И сейчас – судя по тому, как все начиналось, – я склонялся к последнему варианту.

Однако потом стало еще хуже.

Глава 7

Рим

В спальном купе ночного поезда, следующего из Флоренции в Рим, я вынырнул из легкой дремоты из-за начавшейся мигрени. Сумка со всем необходимым лежала под тонкой подушкой, и я на ощупь вытащил маленький пузырек с таблетками. Поезд тряхнуло, и они высыпались мне на ладонь.

Всего три штуки.

Я попытался вспомнить, когда в последний раз страдал мигренью. Может быть, в тот день, когда боль едва не доконала меня? Когда Шарлотта спасла меня, искупала и подарила поцелуй, изменивший наши отношения? В любом случае, с тех пор прошло уже какое-то время.

Я проглотил таблетку не запивая и сделал мысленную заметку попросить Люсьена прислать мне еще. Мигрени повторялись нечасто, и, возможно, я смогу спокойно продержаться до конца тура, но лучше перестраховаться, чем потом пожалеть. Без таблеток проснувшийся Монстр вполне способен меня прикончить.

Я