Полюби меня. Навсегда - Катинка Энгель Страница 13

У меня вырывается тихий смех при воспоминании о том, какой пыткой для мамы оборачивалась необходимость притворяться, будто она отдыхает. Она была не из тех, кто может просто лежать, задрав ноги. Видимо, я унаследовала это от нее. Иногда папа наливал ей горячую ванну, чтобы она расслабилась после тяжелого дня в начальной школе, где преподавала. А она так маялась от скуки, что просила меня составить ей компанию. Но тайком, чтобы папа не понял, что его сюрпризы на самом деле оказывались не тем, чего хотелось маме. Однако, видя его счастливым, она испытывала счастье, и я тоже. Счастливая семья.

– Он расстилал на песке старое одеяло и все расставлял, пока мы с мамой искали ракушки, отшлифованные морем стеклышки и морских ежей. Я носила с собой синее ведерко с Леди и Бродягой из диснеевского мультика. Мне подарили его после того, как я впервые в жизни сходила в кино, потому что папа хотел, чтобы я навсегда запомнила мультфильм. Мы долго так ходили, а возвращались уже с полным ведерком.

Я замечаю, что дыхание Джинни выравнивается. Мой голос становится все тише, пока не замолкает совсем. Ведро с Леди и Бродягой я взяла с собой, когда сначала отправилась в детский дом, а потом в первую приемную семью. Прятала его под кроватью, чтобы никто не отнял мое сокровище. Если не получалось уснуть, я просовывала тонкую детскую ручку между стеной и кроватью и гладила ракушки и стекляшки. А однажды ночью, когда не могла уснуть, попыталась нашарить его рукой, но ничего не нашла. Меня охватила паника, я включила свет и заглянула под кровать. Ведерко исчезло! Я горько заплакала, потом закричала, в комнату пришел приемный отец и начал трясти меня, пока я не успокоилась. А затем он ударил меня ладонью по лицу за то, что устроила такой шум. Так я впервые столкнулась с насилием по отношению ко мне со стороны по сути чужого человека. До сих пор помню ощущение, которое осталось у меня после произошедшего. Я знала, что мне придется к этому привыкнуть, и в ту ночь поклялась себе, что, как только стану достаточно взрослой, никогда такого не допущу.

Выключив свет, я сворачиваюсь клубочком рядом с Джинни. Левой рукой медленно провожу по своему правому плечу, по руке. Вверх и вниз. Этим трюком я пользуюсь с подросткового возраста, чтобы успокоиться. Глажу сама себя, пока не усну.

Глава 8

Сэм

– Не то чтобы ты меня не предупреждала, – признаю я.

Я сижу перед главным университетским зданием с Тамсин, своей лучшей подругой, и Зельдой, которая в последние месяцы стала неотъемлемой участницей наших общих перерывов. Сегодня теплый день, поют птицы, жужжат насекомые. Мы сидим в тени клена с видом на главный корпус университета – внушительное кирпичное строение, красный цвет которого перемежается белыми декоративными элементами. Обе башни, возвышающиеся слева и справа от главного входа, эффектно выделяются на фоне безоблачного неба. Только что закончилась пара, и из входного портала, который поддерживают белые колонны, выходят толпы студентов.

Я пересказываю свой разговор с Риди и содержимое записки, а Тамсин и Зельда справедливо надо мной смеются.

– И когда начинаются твои исправительные работы? – интересуется Зельда и достает из сумки флакончик неоновозеленого лака для ногтей. Она одержима лаками и яркими волосами. Сейчас они синие, но за время нашего знакомства уже были фиолетовыми и розовыми.

– Завтра Риди покажет мне склад.

– В такую фантастическую погоду правда можно представить себе занятия получше, чем сидеть в подвале и раскладывать книги по коробкам, – ухмыльнувшись, отвечает Зельда. – Поехали к морю, Тамсин?

– И я тебя люблю, Зельда, – закатываю я глаза.

– А я, честно говоря, могу представить себе занятия похуже, чем провести весь день с книгами, – говорит Тамсин, – по-моему, это хорошее задание.

Она действительно книголюб до мозга костей. Ее невозможно встретить без книги в руках или, по крайней мере, в сумке, а часто там лежат килограммы книг. Поразительно, что у нее до сих пор прямая осанка.

– О’кей, дорогие мои, – произносит Зельда и встает, – мне пора в маникюрный салон.

С недавних пор она сама платит за обучение, потому что после грандиозной ссоры родители полностью лишили ее финансовой поддержки. Они не принимают тот факт, что Зельда встречается с афроамериканцем. Когда она рассказала мне о реакции матери и отца, поначалу произошедшее с Зельдой не укладывалось у меня в голове. Теперь у нее две работы: в маникюрном салоне и помощница-практикантка в университете.

– Хорошо вам сегодня провести время на свидании, – желает Тамсин. И поясняет мне: – Малик будет для нее готовить.

У меня сразу возникает мысль об Эми. Готовит ли кто-нибудь для нее? А ей такое понравилось бы? Не могу выкинуть ее из головы, пускай тот вечер и прошел весьма странно.

На мгновение меня охватывает желание рассказать Тамсин о нашей встрече. Наверняка она может рассказать мне об Эми. Но я отказываюсь от этой идеи, ведь Тамсин не одобряет мою беготню по свиданиям. Она ни разу не сказала ни слова против, но, думаю, только потому, что сама являлась причиной моих жалких попыток отвлечься. А если скажу ей, что чуть не переспал с социальной работницей ее парня, она сделает неправильные выводы. Решит, что я себя не контролирую и мое отвлечение достигло новых масштабов. Но с Эми все было по-другому. Я пошел с ней не для того, чтобы заглушить душевную боль. Откровенно говоря, она давно прошла, и в голове теперь нет-нет да и возникает образ некой блондинки со щелочкой между передними зубами.

Закончив работу и попрощавшись с Антеей и Тимом, я чувствую, что не хочу возвращаться в свою маленькую квартирку. Обычно я ценю возможность побыть дома в одиночестве, но с недавних пор у меня не получается по-настоящему расслабиться.

И я отправляюсь в свое любимое место. Короткая пешая прогулка приводит меня из кампуса в соседний квартал с ночными заведениями Перли. Улицы здесь узкие, на дорогах действует частичное ограничение скорости. Я прохожу мимо «Вертиго» и заглядываю туда, чтобы убедиться, что Эми там нет. Слабая надежда у меня все-таки оставалась, но она исчезла при виде полупустого бара. Для встреч за бокальчиком чего-нибудь крепкого еще слишком рано.