Пока бьётся сердце - Дженнифер Хартманн Страница 14

Сердце вытанцовывает Макарену, а челюсть отвисает, как в смешном мультфильме. Кажется, я потеряла дар речи, что для меня несвойственно, но все слова растерялись, и даже дыхание резко остановилось. Дин выглядит немного удивленным, наблюдая за мной с расстояния в несколько футов. В ожидании ответа он блуждает по мне взглядом.

Однако я не отвечаю. Я определенно забыла родной язык.

– Твоя очередь, – наконец произносит Дин, его голос нежный и мелодичный.

Я медленно подбираю слова к своим мыслям, затем качаю головой.

– Очередь все еще твоя. На сто процентов твоя очередь. О чем ты вообще говоришь? Тебе подсыпали наркотики в сэндвич с индейкой?

Дин смеется, скользя носками по полу и вытягивая свои длинные ноги.

– Я думал, что унесу эту тайну с собой в могилу, – признается он с усмешкой. – Но не мог позволить тебе продолжать думать, что я тебя ненавижу. Это очень далеко от истины.

– Конечно, ты можешь меня дурачить. Ты способен одурачить кого угодно. Почему ты вел себя по отношению ко мне как настоящий придурок?

Его ухмылка сползает.

– Я же говорил тебе. Я был подростком, а именно так себя ведут глупые парни, когда им нравится девушка. Достают ее.

– Я никогда этого не пойму.

– Да, это глупо, – соглашается он. – Потом мы оба выросли, но строить друг другу козни просто стало сутью наших с тобой отношений. Пути назад не было. – Дин смотрит на меня почти понимающе. – И можешь отрицать это сколько угодно, но ты бы не хотела ничего менять.

Я стискиваю зубы, во мне бурлят эмоции. Я не знаю, как относиться к признаю Дина. Мне просто не верится. Оно идет вразрез с моим представлением о нас.

Я проглатываю еще несколько вопросов и решаю сменить тему. Вызванное Дином потрясение действительно напомнило мне об одной пикантной подробности моей жизни.

– Я потеряла девственность с мистером Адилманом.

Он таращится на меня.

– Какого хрена?

Я морщу нос, не очень гордясь этим фактом.

– Мне было девятнадцать. Случайно встретились друг с другом в баре – мы с Мэнди тогда только получили поддельные удостоверения личности. Он подвез меня домой, слово за слово, и… – Я чувствую, как щеки краснеют от воспоминаний, десять лет рьяно хранимых в тайне. – Уверена, дальше ты и сам все понял.

Дин громко выдыхает, позвякивая наручниками.

– Черт, Кора. Ты отдалась своему школьному учителю английского? Мэнди говорила, что твоим первым был Брэндон.

При упоминании Брэндона у меня тут же начинает дергаться глаз. Мои первые долгосрочные отношения и огромный источник разногласий между мной и мужчиной, который сейчас у меня перед глазами.

– Я никогда никому об этом не рассказывала. Даже Мэнди. – А затем я сужаю глаза, и во мне вспыхивает раздражение на собственную сестру. – Поверить не могу, что она рассказывает тебе о моих сексуальных похождениях. Фу.

– Она рассказывает мне все.

Я фыркаю на него.

– Твоя очередь.

Дин приоткрывает губы, собираясь заговорить, но колеблется. Его взгляд стекленеет, а на лице появляется маска неуверенности. Я вижу, как он сглатывает, и мне интересно, чем еще он может меня удивить.

– Э-э… это насчет Брэндона.

Я застываю.

– Что насчет Брэндона?

Дин явно нервничает, раскачивая ступнями из стороны в сторону. Затем ловит мой взгляд и отвечает:

– Он изменял тебе, Корабелла.

Я тупо смотрю на него, не уверенная, правильно ли расслышала.

– Повтори?

– Он тебе изменял. Я наткнулся на него возле «Весла», когда он сосался с какой-то шлюхой. Пришлось слегка его помять и велеть, чтобы он порвал с тобой, или я расквашу ему лицо.

Я продолжаю пялиться.

– Я знал, что это тебя уничтожит, поэтому велел ему свалить все на меня. Ты все равно уже меня ненавидела. Лучше так, чем позволить тебе ненавидеть себя или заставить считать себя недостаточно хорошей для этого придурка.

Все еще пялюсь.

Дин глубоко вздыхает, на мгновение закрывая глаза, а затем снова ловит и выдерживает мой пристальный взгляд.

– Скажи что-нибудь, Кора.

Я открываю рот, чтобы ответить, но вырывается только сдавленный писк. Правда, льющаяся из уст Дина, поражает меня. Не знаю, злиться ли мне из-за того, что я три года тосковала по изменщику, думая, что Дин испортил мои отношения только из желания мне насолить, или быть тронутой попыткой Дина защитить меня своим собственным извращенным способом.

Я собираюсь сказать ему, что пятнадцать лет думала, что недостаточно хороша для него – для его дружбы. Для его уважения. Для его хорошего отношения ко мне. Но не успеваю произнести ни слова, потому что по скрипучим ступенькам подвала снова стучат ботинки Эрла, и меня ждет седьмое изнасилование подряд. Мы с Дином поворачиваемся к ублюдку-садисту, который надвигается на нас с дьявольской ухмылкой.

– Сегодня у меня для моих малышей припасено несколько новых трюков, – сообщает нам Эрл, хлопая в ладоши и потирая ладони.

О боже. Что еще он может для нас придумать? Пытку?

Содомию?

Я чувствую тошноту.

Я жду, что он подойдет ко мне, как обычно делает каждое утро перед работой, но вместо этого он подходит к Дину. Я встаю на ноги, чувствуя, как от тревоги сводит живот.

Эрл рычит Дину:

– Ты готов немного повеселиться, мой грязный пес?

Я начинаю греметь цепями, меня тошнит от одной только мысли.

– Нет! Отвали от него.

Дин остается сидеть с невозмутимым лицом.

– Пошел на хрен.

– О, это не то, о чем ты думаешь. – Эрл вскидывает руки вверх, качая своей круглой головой и хрипло смеясь. Вдруг он вытаскивает пистолет и приставляет дуло ко лбу Дина. – Я не гомик. А теперь встань, малыш.

Дин встает. Мы обмениваемся озадаченными взглядами, оба в замешательстве. Оба измученные неизвестностью.

– Сейчас я тебя сниму с цепи, – сообщает Эрл, продолжая с силой прижимать дуло пистолета к голове Дина. – Одно неверное движение, и я разнесу тебя на куски. Найду новую собачку для своего котенка. Ты меня слышишь?

Дин кивает.

– Хорошо. – Эрл достает ключ из кармана и освобождает руки Дина. Я смотрю, как наручники падают на пол, а Дин потирает свои опухшие запястья, ожидая дальнейших распоряжений.

Эрл отступает на три шага и несколько мгновений молчит, следя, чтобы Дин не мог сделать никаких резких движений. На его толстом красном лице появляется хитрая улыбка, и от этого вида тревога во мне растет и клокочет еще сильнее. Что бы он ни задумал, ничего хорошего это не сулит.

Удовлетворенно, протяжно вздохнув, Эрл озвучивает свои намерения:

– Трахни ее.