Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон Страница 14

Дрожащими руками вырываю карточку, разворачиваю ее и читаю:

«Мы скоро увидимся, маленькая мышка».

Ладно, я могла бы прожить и без этого.

В смысле, «маленькая мышка»? Очевидно, что это тот самый тип, который преследует меня, и у него, должно быть, потек чердак. Наверняка, так оно и есть.

В отвращении я достаю телефон из заднего кармана и звоню в полицию. Мне очень не хочется иметь с ними дело сегодня вечером, но об этом необходимо сообщить.

Я не настолько наивна, чтобы ожидать, что они спасут меня от тени, что привязалась ко мне, но будь я проклята, если после смерти я останусь нераскрытым делом.

В мою входную дверь мягко, но настойчиво стучат. Когда я слышу какой-либо шум в поместье, мое сердце почти инстинктивно пропускает несколько ударов.

Разумеется, это не идет на пользу моему здоровью. Может, мне стоит добавить в рацион хлопьев? Слышала, они полезны для сердца, верно?

Подхожу к окошку у двери и выглядываю через занавеску, чтобы посмотреть, кто там.

У меня вырывается стон. Я хотела бы почувствовать облегчение от того, что за моей дверью стоит не какой-то жуткий чувак с пистолетом в руках и рассуждающий о том, что если он не сможет заполучить меня, то никто не сможет. Правда, хотела бы.

Поэтому мне даже немного грустно от того, что это не настойчивая тень, готовая лишить меня жизни.

С тяжелым вздохом я распахиваю дверь и приветствую Сарину Рейли – мою мать. Ее светлые волосы убраны в пучок на затылке, тонкие губы накрашены розовой помадой, а глаза льдисто-голубого цвета.

Она вся такая чопорная и правильная, а я… я – нет. В то время как она держится с царственной грацией, у меня есть ужасная привычка сутулиться и сидеть с раздвинутыми ногами.

– Чем обязана, мама? – сухо спрашиваю я.

Она фыркает, не впечатлившись моим приемом.

– Здесь холодно. Разве ты не собираешься пригласить меня войти? – огрызается она, нетерпеливо взмахивая рукой, чтобы я отодвинулась.

Когда я неохотно отступаю в сторону, она протискивается мимо меня, оставляя за собой шлейф духов от Шанель. Морщусь от запаха.

Моя дорогая матушка оглядывает поместье, на ее худом лице отчетливо читается отвращение.

Она выросла в этом готическом доме, и мрачность интерьера, должно быть, отразилась на внутреннем состоянии ее сердца.

– У тебя появятся морщины, если ты продолжишь разглядывать дом так, – говорю я, закрывая дверь и проходя мимо нее.

Она бросает на меня сердитый взгляд, и ее каблуки цокают по шахматной плитке, пока она направляется к дивану. Камин зажжен и отбрасывает приглушенный свет, создавая уютную атмосферу. Скоро должен начаться дождь, и я очень надеюсь, что к тому времени она уйдет, и я смогу спокойно насладиться ночью с книгой под звуки грома.

Мама сидит на диване, изящно примостившись на самом краешке.

Если я ткну ее, она с него свалится.

– Всегда приятно, Аделин, – вздыхает она голосом высоким и властным, так, словно это еще один день ее бытия важного человека.

Этот вздох. Саундтрек всего моего детства. Он наполнен разочарованием и оправдавшимися ожиданиями одновременно. Думаю, я никогда не разочаровываю ее в ее предположениях, что разочарую ее.

– Зачем ты здесь? – спрашиваю я, сразу переходя к делу.

– Разве я не могу навестить свою дочь? – спрашивает она с ноткой горечи в голосе.

Мы с мамой никогда не были близки. Ей было горько от того, что мы с бабушкой были и я предпочитала проводить время с ней. Пока я росла, большую часть времени я проводила либо в спорах, либо у бабушки.

Вот я и затаила обиду: меня заставляли чувствовать, что я не имею права выбирать ее. Потому что если бы я так сделала, то была бы вознаграждена очередным подленьким замечанием, что я ем печенье, которое не могу себе позволить.

Она бы сказала, что моя задница станет слишком толстой, но она даже не подозревала, что именно этого я и добивалась.

По сей день эта женщина не понимает, почему она мне не нравится.

– Ты здесь, чтобы попытаться убедить меня, что я зря растрачиваю свою жизнь в этом старом доме? – спрашиваю я, плюхаясь в кресло-качалку у окна и закидывая ноги на табурет.

То самое, на которое открывается вид, когда подсматривают за мной или когда-то подсматривали за моей прабабушкой.

Сидя в этом кресле, я вспоминаю прошлую ночь, жуткую записку и допрос полицейского, состоящий всего из двух вопросов, прежде чем он сообщил, что зарегистрирует обращение и составит протокол.

Пустая трата времени, но, по крайней мере, полиция будет в курсе, что это было преступление, если меня найдут мертвой где-нибудь в канаве.

– Сегодня у меня день открытых дверей в городе. Я решила заехать и повидать тебя перед этим.

Вот как. Это все объясняет. Моя мама не стала бы добираться сюда целый час, только чтобы навестить меня и устроить чаепитие, разыгрывая добродетель. Она оказалась в городе, поэтому решила заодно зайти прочитать мне лекцию.

– Хочешь знать, почему поместье Парсонс следует снести, Аделин? – спрашивает она, в ее тоне сквозит снисходительность. Она говорит так, будто собирается меня поучать, и внезапно на меня накатывает настороженность.

– И почему? – тихо спрашиваю я.

– Потому что в этом доме умерло много людей.

– Ты про пятерых строителей во время пожара? – интересуюсь я, вспоминая историю, которую рассказывала мне бабушка в детстве о том, как поместье Парсонс загорелось и унесло пять жизней. Им тогда пришлось начисто сносить обугленный остов и начинать строительство заново. Но призраки тех людей все еще здесь – я просто уверена в этом.

– Да, но я имею в виду не только их.

Она пристально смотрит на меня, пока моя нерешительность растет. Я отворачиваюсь, чтобы взглянуть в окно рядом со мной, раздумывая, не попросить ли ее уйти прямо сейчас. Она собирается сказать мне что-то очень важное, и я не уверена, что хочу это слышать.

– Кого же еще? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от маминого блестящего черного «лексуса», припаркованного на улице. Навороченный. Настолько, что выглядит даже насмешкой. Он так разительно отличается от этого старого дома, словно желает заявить: я лучше тебя.

Работа агента по недвижимости приносит хорошие деньги. Когда я только родилась, она собиралась быть матерью-домохозяйкой. Но учитывая, что со временем наши отношения испортились, эта идея перестала быть актуальной, и моя мать превратилась в одного из лучших продавцов в Вашингтоне.

Если честно, я горжусь ее достижениями. Но мне бы