Мятежный - Л. Дж. Шэн Страница 15

– Да, Джесси. Ты ищешь неприятности? Можем устроить тебе парочку по старой дружбе. Только не говори Эмери. Хотя на самом деле не думаю, что он бы возражал. У него теперь есть милая, приличная девушка, которая не раздвигает ноги так часто, что потом даже не может вспомнить, кто сорвал ее вишенку.

Не знаю, что было хуже: услышать имя Эмери или узнать, что он продолжал жить дальше, без каких-либо последствий. Или, может быть, худшим являлось само напоминание о том, что ночь на Индианской аллее действительно произошла. Впрочем, у меня и так было много причин помнить ее, даже помимо физических повреждений. Через несколько недель после той ночи Пэм повезла меня делать аборт в частную клинику за городом. Я умоляла ее оставить ребенка, но она была твердо убеждена, что «оно» разрушит наш несуществующий имидж в Тодос-Сантосе.

Я развернулась и побежала в сторону главной дороги.

– Стоять! – прорычал Нолан. Его рука обожгла мне плечо. Он повернул меня, приложив достаточно силы, чтобы напомнить, что способен на большее. Шэдоу снова зарычал, и Нолан пнул его в переднюю лапу. Заскулив, моя собака повалилась на землю.

Раньше я не понимала, насколько Нолан склонен к садизму. Он был симпатичным, с мягкими светлыми кудрями и карими глазами, вокруг которых, напоминая элегантный веер, сейчас собрались морщинки.

Впечатляющий. Красивый. Устрашающий.

Я отдернула руку, будто его прикосновение обожгло меня холодным огнем. Когда я уже собиралась заехать кулаком ему в нос и поднять Шэдоу, темная, яростная энергия затрещала вокруг нас, как электрический ток. Глухой удар и скрежет металла об металл пронзили воздух, и все замерло, словно кто-то нажал на паузу. Мы оба обернулись.

Бэйн. Облако песка с детской площадки кружило вокруг его армейских ботинок.

Бэйн. Он сжимал челюсть с такой яростью, что я чувствовала ее всем своим телом.

Бэйн. Удерживая голову Генри, стоявшего на коленях, в захвате, он уставился на Нолана жутким взглядом, который я смогла различить даже при таком тусклом освещении уличного фонаря. Рен оставалась в машине и, обхватив свое лицо, кричала. Только тогда я заметила, что он разнес кузов Camaro своим пикапом, явно не случайно. Машина съехала на бетонный тротуар, примыкающий к детской площадке. От удара качнулись качели.

Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Я наконец-то подняла Шэдоу на руки и прижала крепче к своей груди.

– Что ж, неловко вышло, – Бэйн сверкнул своим волчьим оскалом. – Трезвый чувак врезался на своем пикапе в кучку жалких пьяных подростков. Интересно, кто же возьмет на себя ответственность за это?

Можно было почувствовать, как меняется атмосфера в мелочах. Тело Нолана расслабилось. Рен в поражении опустила голову. Слеза страха скатилась по щеке Генри. Нолан поднял обе руки, показывая, что сдается, отступая на шаг назад.

– Стой где стоишь, – приказал Бэйн.

Нолан послушался.

– Думаю, обмен всех устроит. Я отпускаю этого придурка, а ты не трогаешь Джесси Картер, – сказал он, вставив в губы сигарету и поджигая ее свободной рукой. Он приподнял подбородок, позволяя струе дыма вздыматься вверх.

Джесси Картер. Он знал мое имя и, вероятно, все, что еще следовало обо мне знать. Как же я была глупа, думая, что сбегу от него, утаив информацию.

Меня охватило дикое облегчение, когда Нолан повернулся лицом к здоровому блондинистому серферу, совершенно забыв обо мне. Я поудобнее перехватила Шэдоу, смотря на золотистые локоны Нолана сзади и гадая, хватило бы у меня сил схватить их и разбить его голову о бетон под нашими ногами.

– Бэйн Проценко? – Нолан почесал свой гладкий лоб.

– Подойди. – Бэйн согнул свои увешанные кольцами пальцы, держащие сигарету, подманивая парня. Генри все еще стоял на коленях, всхлипывая. Бэйн так сильно сжал челюсть, что я подумала, что его зубы скоро вылетят изо рта. Нолан подошел к ним и весь сжался, отражая своей позой внутренний настрой.

– В чем дело? Мы просто веселились, – он говорил как хороший мальчик, каким, вероятно, его до сих пор считала мать.

– А Картер тоже было весело?

– Да! – закричал Генри, задыхаясь под хваткой Бэйна. – Мы знакомы. Мы учились в одной школе. В-верно, Джесси?

Я покачала головой. Может, у меня бы и не хватило смелости убить их, но я никогда не стану их защищать.

– Я ходила с ними в одну школу, это верно, но они приставали ко мне.

Не знаю, собирался ли Бэйн меня шантажировать или просто поступал правильно, но это не имело значения. Прямо сейчас он помогал мне, и я нуждалась в нем. Нолан остановился в нескольких шагах от Бэйна с Генри.

– Что происходит, приятель? Тут не на что смотреть. Уверен, у тебя есть дела поважнее, чем портить нам вечер. – Голос Нолана ничего не выражал. Он пытался подавить гнев, который испытывал из-за того, что его прервали.

– Снежинка, как нам с ними поступить? – Бэйн сказал «Снежинка», будто у нас существовали прозвища друг для друга и «нам», словно мне было привычно и комфортно в его обществе. Как будто мы часто проводили время вместе. Как будто мы были друзьями.

Я ни с кем не встречаюсь. Моя работа несовместима с отношениями. Это долгая история. Давай будем друзьями.

Через месяц после «Инцидента» я вернулась в школу, чтобы окончить выпускной класс и получить диплом. Каждый день я видела Генри, Нолана и Эмери. Я встречала их в кафетерии, в классе и на любых мероприятиях в городе, куда меня затаскивали Пэм и Даррен, пытаясь влиться в общество. Эмери, Нолан и Генри вели себя так, будто меня не существовало, и они проделали такую основательную работу, что к концу года и я поверила в это. Но мы всегда лишь притворялись, что не знаем друг друга. А я устала притворяться, что ничего не произошло.

Это случилось и причинило боль. И все еще причиняло боль, спустя годы. И так будет продолжаться на протяжении всей моей жизни.

Я сделала шаг вперед.

– Что вы делаете в Тодос-Сантосе?

Нолан повернулся ко мне. Генри поморщился. Тишина таила в себе вещи, которые я не хотела знать.

– У нас вынужденные каникулы, – Генри нарушил молчание. Он всегда был слабее Нолана и Эмери. Хрупкое, ненадежное звено, которое порвется первым.

– Что вы сделали?

– Не твое дело, – огрызнулся Нолан.

– Что. Вы. Сделали? – Голос Бэйна звучал устрашающе. Как холодный нож, скользящий по коже и своим кончиком вспарывающий плоть. Роман Проценко имел опасные связи в Тодос-Сантосе. Даже я об этом слышала. Он