Когда замуж, Инка? - Лиззи Дамилула Блэкберн Страница 15

Нана поворачивается ко мне и хмурится. На ней кричащий комбинезон с широким поясом, в каждом ухе по десятку сережек.

– Что с тобой? – интересуется она. – Соскучилась по мне?

Рейчел откашливается.

– Здесь Феми.

В отличие от Рейчел, Нана не нуждается в дальнейших разъяснениях. Она качает головой.

– Сдохнуть легче! – произносит она едва слышно. – Брось, милая, ты давно махнула на него рукой, верно?

– Нана, он обручился… – шепчу я. Нана беззвучно, по-рыбьи округляет рот и привлекает меня к себе.

Рейчел сует бутылку просекко себе под мышку.

– Шла бы ты отсюда, – советует она мне.

– Как это? С твоей вечеринки?

– Ну и что! Завтра, проснувшись, я все равно не вспомню, кто приходил меня поздравить. – Она хватает бутылку за горлышко и опасно ею размахивает. – Даю слово, сегодня я дам жару!

Не знаю, каким образом мне удается выдавить улыбку.

– Спасибо, кузина! – Я обнимаю Рейчел.

– Хочешь, я уйду вместе с тобой? – предлагает Нана.

Я мотаю головой.

– Спасибо, не надо.

– Лучше я пойду с тобой, – настаивает она.

– Пожалуйста, Нана! Я хочу побыть одна.

Я кошусь на Феми и сразу спохватываюсь: лучше бы я этого не делала! Он кладет пятерню ей на спину и привлекает ее к себе. Они целуются. Это не мимолетный, а нескончаемый поцелуй, при виде которого я едва не падаю. Я проталкиваюсь сквозь толпу, заскакиваю в лифт. Там я даю волю слезам. По щекам катятся здоровенные слезы, сердце готово лопнуть.

Коррекция плана

Нана:

Привет, милая, надеюсь, ты в порядке.

Если хочешь поговорить, я готова. Если ты предпочитаешь, чтобы я больше никогда не произносила имя Феми, я и на это готова.

Лишь бы тебе было хорошо.

Я просыпаюсь среди ночи в темной комнате и не могу шелохнуться. Достаю из-под подушки телефон, включаю его и читаю сообщение от Наны. Потом сердце начинает колотиться как сумасшедшее: мне пришло голосовое сообщение с незнакомого номера.

Привет, Инка, это Феми. Я просто хочу сказать, что рад был повидаться… Не буду врать, я нервничал, прежде чем прийти. Санджив сказал мне о помолвке и вечеринке, но я ответил, что вряд ли смогу прийти… а потом передумал. В общем, очень жаль, что нам не удалось нормально пообщаться. Я тебя искал, но Рейчел сказала, что ты ушла. Наверное, к своему бойфренду с его «мужским гриппом». (Он посмеивается, потом откашливается.) Я рад, что ты нашла себе человека. Мы оба заслуживаем счастья… Через два дня я возвращаюсь в Нью-Йорк. Думаю, в июле мы увидимся. Может, на свадьбе ты познакомишь меня с Алексом. Береги себя, Инка. Забыл спросить, как твоя семья? Знаю, твоя мать терпеть меня не может, но я все равно надеюсь, что она в порядке. Как работа? Все еще Godfrey? Я болтаю уже больше минуты. Все, пока.

Голос умолкает, и я завороженно смотрю на телефон. Аватар Феми – он и Латойя; я борюсь с побуждением увеличить фотографию. Чтобы не делать этого, я включаю свет и иду за блокнотом и ручкой. Необходимы решительные действия, срочно!

«Операция «Кавалер для свадьбы». Мой план, как раздобыть себе кавалера для свадьбы Рейчел В ИЮЛЕ!»

Ты такая британка!

Суббота

История браузера:

«Увидела вчера своего бывшего, и у меня упало сердце» – Reddit

«Как я столкнулась вчера со своим бывшим и отлично справилась с ситуацией» – Huff post

Я тороплюсь к маме к часу дня. Ночью я очень старалась уснуть, в конце концов мне это удалось, и я проспала до 11 утра. Отправила маме эсэмэс с вопросом, можно ли мне приехать, а потом мне позвонила похмельная Рейчел.

– Не отвечай на его голосовое сообщение, – посоветовала она, услышав моей рассказ. – Ограничься эсэмэс – сердечным, но кратким.

Я так и сделала – с третьей попытки:

Привет, Феми. Надеюсь, ты выспался. Еще раз поздравляю с помолвкой! Я так счастлива за тебя! Латойя – прелесть. Да, ты познакомишься на свадьбе с моим бойфрендом. Надеюсь, он больше не захворает. Хорошего полета!

Приняв душ, приведя себя в порядок и одевшись, я прыгаю в машину – и вдруг вспоминаю, что у меня просрочен техосмотр. Приходится втискиваться в поезд и ехать от Денмарк-Хилл до Пекхэм-Рай – к счастью, это недалеко.

Путь от станции лежит по людному тоннелю с кафе и прилавками с обеих сторон, потом по улице с несколькими афрокарибскими салонами причесок. Мне преграждает путь женщина-зазывала:

– Милочка, привести в порядок твои волосы? – У нее тончайшие косички и ганский акцент.

Я со вздохом отказываюсь. Так всегда бывает, когда я попадаю в Пекхэм. То, что я не ношу парик, еще не значит, что мне требуется какая-то особенная прическа.

Я ускоряю шаг и миную лавочку, которая находится здесь с незапамятных времен и торгует одними и теми же ганскими сумками. А вот такого количества магазинчиков «Все за фунт» я не припомню. Вот «Макдоналдс», где однажды вспыхнула безобразная драка. Дальше я пробираюсь сквозь толпу крикливых проповедников, мамаш с колясками, покупателей с огромными пластиковыми пакетами, вечно образующуюся перед магазином Primark. Вот и бюджетная Costa. Не могу туда не заглянуть.

На районе сплошь нарощенные волосы, хиджабы, растаманские головные уборы… Но в кафе совсем другая картина: вязаные шапочки, джинсовые крутки и торчащие из-под кроссовок белые носочки. Пекхэм здорово изменился.

С пешеходного перехода видна изогнутая крыша – Пекхэмская арка. Мне приятно видеть, что снова действует моя любимая Пекхэмская библиотека, освободившаяся наконец от строительных лесов, – сердцевина здешней общины.

В детстве меня водил сюда отец, чтобы спасти от тяжелой атмосферы у нас дома. Он учил меня старательности, тогда как мать всегда требовала только успехов. Наверху, в детской читальне, мы с ним устраивались на «бобовом пуфе», и я читала вслух книжки Жаклин Уилсон.

Ступив на переход, я вспоминаю мамино эсэмэс и возвращаюсь в африканский супермаркет, за толченым ямсом. Теперь можно поспешить к ней. По пути я размышляю, как заговорить с ней об Алексе.

У маминой двери – она живет в трехэтажной квартире, сохраняющей приличный вид, благодаря чему местный совет никак не соберется ее снести, – мне в нос бьет запах сушеных лангустов. Услышав громкое и хриплое мамино пение, я тороплюсь захлопнуть дверь, чтобы избежать соседских жалоб; о моем появлении оповещает, кроме стука, бренчание железной таблички на двери.

– Зачем так