Страна грез - Николас Спаркс Страница 15

Она принялась рассматривать комнату, отдельные детали которой стали вырисовываться на фоне замысловатых теней. Сквозь тонкие шторы просвечивало белесое предрассветное небо. На полу – одежда, на прикроватной тумбочке – лампа и полупустой стакан. В другом конце комнаты виднелся комод с висящим рядом большим зеркалом. Постепенно реальность стала обретать черты.

– Сейчас утро. Я сижу в спальне дома, который только что сняла, мой шестилетний сын Томми спит в комнате напротив. Мы только-только приехали в этот город. Чтобы начать новую жизнь. Совершенно новую жизнь, – напомнила себе Беверли.

Она откинула одеяло и вылезла из кровати, ощутив приятную мягкость тонкого ковра под ногами. Дверь в спальню была закрыта, но перед ее мысленным взором встал небольшой коридор, ведущий к лестнице, а на нижнем этаже – гостиная и небольшая кухня со старым пластиковым столом и четырьмя обшарпанными стульями.

Беверли натянула джинсы и футболку, брошенные на пол, и задумалась, долго ли спала. Она не могла точно вспомнить время, когда легла спать, – точно, очень поздно. А что она делала до этого? Воспоминания о прошедшей ночи были словно подернуты дымкой – размытой по краям и черной в середине. Она не могла вспомнить, что ела на ужин, да и ела ли вообще. Впрочем, ничего страшного. Начинать жить заново не просто, в таких ситуациях сознание творит странные вещи.

Она тихонько вышла из спальни и заглянула к Томми, потом спустилась в кухню и, пока наливала воду из-под крана, вспоминала такую же ночь, совсем недавно: как она кралась из спальни, стараясь не шуметь, не включая свет… Только полностью одевшись, она разбудила Томми. Его небольшой рюкзак был заранее собран и спрятан под кроватью. Она помогла ему одеться, и они крадучись спустились по лестнице. Как и у Томми, у нее был только рюкзак. Ничего другого она не могла взять, иначе соседи запомнили бы женщину и ребенка, тащивших чемоданы посреди ночи. Беверли знала наверняка, что ее муж Гэри будет расспрашивать соседей и вытащит из них все, что сможет помочь ему найти их с Томми.

В рюкзаке мальчика лежали любимая фигурка Железного человека и книга «Вперед, Дружок!», которую они обычно читали перед сном. Еще Беверли уложила туда две футболки, запасную пару штанов, носки, нижнее белье, зубную щетку, пасту и пенку для волос – чтобы приглаживать непослушную челочку сына. В ее рюкзаке тоже ничего лишнего, плюс немного косметики, щетка, солнцезащитные очки, эластичный бандаж и парик. Она не стала тратить время на то, чтобы проверить, стоит ли напротив их дома черный внедорожник с тонированными стеклами. Она и так знала, что он припаркован где-то на их улице. Вместо этого она помогла Томми надеть курточку, и они выскользнули через заднюю дверь, прошли по влажной траве к деревянному забору на краю лужайки, и Беверли помогла Томми перелезть на соседский двор. Все это Томми проделал молча. Он так до конца и не проснулся, и его чуть пошатывало при ходьбе. Они вышли через калитку и, держась поближе к живой изгороди, дошли до параллельной улицы. Там она спряталась за припаркованным на улице автомобилем и проверила, нет ли поблизости черного джипа.

– Куда мы идем? – наконец спросил Томми.

– На поиски приключений, – прошептала Беверли.

– А папа с нами поедет?

– Он работает, – правдиво, хотя и уклончиво ответила она.

Стояла тишина, как бывает глубокой ночью. Хотя луна была не полной, улицы ярко освещались фонарями на перекрестках. Оставаться незамеченными помогали темнота и тени, поэтому им приходилось пересекать газоны и подъездные дорожки, держась поближе к домам. Изредка, услышав шум приближающейся машины, беглецы прятались в подвернувшийся рядом укромный уголок: за кустами и решетками, за старым фургоном. Иногда издали доносился лай собак. Они шли и шли; Томми не жаловался и не капризничал. Жилой квартал остался позади, за ним – коммерческая часть города, а через полтора часа они дошли до промышленного района, где располагались склады, свалка и автостоянки, огороженные цепями. Здесь им негде было бы спрятаться, но улицы были пустынны. Наконец они добрались до автовокзала, вход в который был отмечен густым запахом сигарет, жареной еды и мочи. В туалете Беверли заколола волосы шпильками и надела парик, превративший ее из длинноволосой блондинки в брюнетку с мальчишеской стрижкой. Она обмотала грудь эластичным бандажом, сделав ее визуально меньше, и затянула так сильно, что стало трудно дышать. Превращение завершили бейсбольная кепка и солнцезащитные очки, хотя было еще темно. Даже Томми не узнал ее. Он так и сидел на скамейке, где Беверли оставила его, велев никуда не уходить. Она подошла к сыну почти вплотную, и после того, как она сдвинула очки, его глаза округлились от удивления. Она отвела его в пустынную часть терминала: на скамейку в самом углу, вне поля зрения, и велела сидеть спокойно.

В это время на автостанции было всего несколько человек. Беверли заняла очередь за билетами, встав за пожилой женщиной в толстой коричневой кофте. Наконец она оказалась у окошка кассы, за которым сидел мужчина с мешками под глазами и длинной прядью из вьющихся седых волос на лысине. Она попросила два билета до Чикаго и как бы ненароком обронила, что они с сестрой едут навестить маму, – не хотела, чтобы билетер знал, что она едет с сыном. Впрочем, ему было все равно; казалось, он даже не видел, кому вручил билеты. Беверли заняла угловое место неподалеку от Томми: так, чтобы незаметно следить за ним, но при этом не бросалось в глаза то, что они вместе. Одновременно она наблюдала за входом: не появится ли за стеклом черный джип с тонированными стеклами. На ее счастье, никого. Она вглядывалась в лица всех, кто был в терминале: чтобы на всякий случай запомнить и удостовериться, что никто не обращает внимания на маленького мальчика, одиноко сидящего на скамейке. Похоже, всем было наплевать.

Наступил рассвет – яркий и солнечный, как обычно бывает поздней весной. В это время под металлическим навесом за зданием автовокзала раздалось урчание мотора подъехавшего автобуса. Волнуясь до спазмов в желудке, Беверли отправила Томми вперед, чтобы он сделал вид, будто путешествует вместе с мужчиной в военной куртке. Сама через окно наблюдала, как они проходят к местам в задней части автобуса. Она пропустила вперед еще нескольких пассажиров, прежде чем поднялась на борт, пройдя мимо худого темноволосого водителя. Заняла место в предпоследнем ряду; напротив, чуть впереди, сидела пожилая женщина и вязала крючком, двигая им, как дирижер – палочкой перед оркестром. Как они условились заранее, Томми оставался на своем месте