Путеводитель влюблённого пессимиста - Дженнифер Хартманн Страница 15

– Все хорошо. – Я сжимаю банку сильнее, пока серебристые края не впиваются мне в кожу. – Что случилось?

Юбка ее платья развевается, когда она беспокойно покачивает бедрами из стороны в сторону.

– Я приготовила ужин. Мясной рулет и сладкий картофель. И салат. И гренки.

Черт, она идеальна.

Слишком идеальна.

Слишком идеальна, чтобы быть здесь, в этом доме, со мной, делить пространство с моими демонами. Она не должна находиться так близко к моей слабости.

Но и не находиться здесь она тоже не может – я этого не переживу.

Я наблюдаю, как уголки ее губ приподнимаются, когда она смотрит на меня. Ее улыбка заставляет меня хотеть, чтобы таблетки загорелись у меня в руке.

Вероятно, я смою их.

– Ты уверен, что все в порядке, Кэл? – После моего молчания ее улыбка слегка увядает, а глаза тускнеют. – Хочешь, я принесу ужин сюда?

– Говорю же, все в порядке. – В моем тоне слышатся горечь и яд. Я не хотел, чтобы так получилось, но меня разрывают пополам, тянут в одну сторону, дергают в другую, отчего мне трудно скрыть боль в голосе. – Прости, – пытаюсь я снова. – Я в порядке. Приду через минуту.

Люси колеблется, заламывая руки перед собой и покусывая губу. Я до смерти хочу поцеловать ее.

– Конечно, хорошо, – говорит она. – Я накрою на стол.

С ее лица давно исчезла улыбка. Я провожу свободной рукой по лицу и сжимаю переносицу, ненавидя себя за то, что стер радость с ее милого личика.

– Хорошо, – бормочу я.

Кивнув, она выходит за дверь.

Она выходит, но аромат груш и сахарного тростника остается со мной, и этого сладкого облака достаточно, чтобы поднять меня на ноги и провести через всю комнату к прикроватной тумбочке.

Я бросаю таблетки внутрь и захлопываю ящик.

* * *

Я снова там.

Конец мая.

Знакомая темная ночь окутывает меня. Грозовые тучи разряжаются дождем, предупреждая об опасности. К нашему дому подъезжают полицейские машины.

Красные и синие фонари ослепляют.

Я зову родителей, поскольку весь вечер смотрел в окно, ожидая, когда сестра придет домой. Папа только что вернулся после того, как несколько часов бродил по окрестным улицам в поисках Эммы. Он промок до нитки. Его бьет дрожь, и ему плохо. Я никогда раньше не видел отца таким беспомощным – до такой степени, что он, уткнувшись лицом в кухонную раковину, всхлипывает и срыгивает, а мама гладит его по спине и приговаривает, что все будет хорошо.

Папа заверил меня в том же, когда я расхаживал по гостиной, нервно ероша свои волосы. Он не позволил мне пойти на поиски вместе с ним, слишком боясь того, что мы можем найти.

И того, что я могу увидеть.

– С ней все будет в порядке, сынок. Мы найдем ее. Она просто свернула не туда и скоро вернется, – пообещал он мне, но его голос дрожал и ломался. Его кожа побледнела, а глаза стали дикими. Они остекленели от глубокого осознания того, что ничего не будет хорошо.

Эммы здесь нет – она так и не добралась до дома Марджори.

Она не дома, и ее нет у Марджори. Ее нигде нет. Ее, черт возьми, нет.

Родители выбегают из парадной двери еще до того, как полицейские успевают выйти из своих патрульных машин. Дверь остается распахнутой настежь, раскачиваясь взад-вперед, и я выхожу на крыльцо, чувствуя, как учащается сердцебиение.

К маме и папе направляется полицейский, неся с собой плохие новости.

Я стою далеко, однако вижу выражение его лица. Оно искажено. Когда мама налетает на него, требуя ответов, тот качает головой.

Слова заглушаются раскатами грома и яростным ветром, но я кое-что слышу.

Ее нашли.

Он сожалеет.

Умерла.

Она умерла.

Ему жаль.

Умерла, умерла, умерла.

Ледяной дождь хлещет по мне, сливаясь со словами.

Ноги папы подкашиваются, и он оседает на траву.

Мама воет, как бешеное животное, и падает к ногам полицейского на подъездной дорожке.

– Нет! – Никогда раньше я не слышал такого жалобного звука. Человек не может так кричать. Это не может быть мама. – Нет, пожалуйста, нет! – Она хватается за его лодыжку, а я моргаю сквозь капли дождя, пытаясь осознать происходящее.

Умерла, умерла, умерла.

Эмма умерла.

– Моя малышка! Моя малышка! – Последние слова вырываются из нее жалобным стоном.

Ее.

Больше.

Нет.

Она ушла из дома, но так и не добралась до Марджори. Потому что меня не было с ней.

Потому что я не настоял, не пошел следом, чтобы обеспечить ее безопасность.

О, черт.

О, черт.

И тут Люси бежит ко мне из соседнего двора; белое платье прилипло к ее гибкой фигуре, лицо такое же бледное. Дождь спутывает ее волосы, ноги скользят в разные стороны, но она подходит ко мне, вздыхая с облегчением, когда замечает меня.

– Кэл! – она запыхалась. – Кэл, что происходит?

Я тоже задыхаюсь.

Моя сестра умерла. Я не могу дышать.

Наконец я встречаюсь с ней взглядом и даже что-то говорю. Вроде я пересказываю ей те слова, которые мне удалось уловить на ветру, но я не слышу себя.

В памяти ярко запечатлен тот момент, как я, находясь в объятиях Люси, упал на колени в траву.

Помню, как меня разрывало на части. Помню, как я умирал внутри.

Люси крепко прижимается ко мне и всхлипывает на моей груди, а дождь льет как из ведра. Однако звук ее голоса выводит меня из оцепенения. Пока я нахожусь в ее объятиях, то понимаю, что застрял между сном и явью. И вот дождя нет, и мы – не двое подростков, сжавшихся в кучку перед моим старым домом.

Я просыпаюсь в своей теплой и сухой постели.

Она крепко обнимает меня, переплетая свои голые ноги с моими.

– Люси? – бормочу я, все еще опьяненный сном, после чего поворачиваюсь к ней лицом. Она скользит рядом со мной, отбрасывая изящную тень. Уткнувшись лицом в мою грудь, ее щека оказывается прижата к моему сердцу.

Ее сонливый, мягкий и хрипловатый голос приятно вибрирует на моей коже.

– Мне приснился кошмар, – тихо произносит она.

Черт возьми. Интересно, был ли это тот же самый кошмар, от которого я никогда не смогу убежать? Даже днем он преследует меня. Он отпечатался в моей памяти.

– Иди сюда. – Я обхватываю ее рукой и притягиваю к себе, а затем укутываю нас одеялами и еще сильнее переплетаю наши ноги. На ней ночная рубашка и нижнее белье, но штанов нет. Футболка задралась на талии, отчего моя рука скользнула по ее заднице, когда я притянул