Пустой бокал из-под шампанского - Елизавета Горская Страница 15

Воздуха становится все меньше, перед глазами в жутком калейдоскопе пляшут огненные круги. И тут… я вижу лицо Ричарда — в холодном свете луны оно кажется мертвенно-белым — и осознаю, что лежу на берегу, у Ричарда на коленях. Он молча смотрит мне в глаза, его губы плотно сжаты, на щеках проступают желваки, а рука медленно и нежно, словно убаюкивая, гладит меня по волосам. Так больно видеть страдальческое выражение на его лице и осознавать, что я послужила причиной этого. Хочется как-то исправить, загладить вину.

— Ричард… — хриплю я.

— Ш-ш, — быстро кладет он палец мне на губы, — молчи. Не говори ни слова. Я сейчас слишком зол, чтобы вести светскую беседу.

Я послушно киваю, закрываю глаза… и вновь их открываю. Нет, жизнь предоставляет мне такой шанс. Я не имею права упустить его.

— Ричард, позволь мне сказать, — прошу я осипшим от волнения голосом. — Ты молчи, а я буду говорить, хорошо? — Я набираю в грудь побольше воздуха и продолжаю: — Мне жаль, что все так вышло… у нас. Со стороны могло показаться, что я играю твоими чувствами. На самом деле, я… хотела защитить тебя. Не спрашивай от кого, — быстро говорю я, видя, как он открыл было рот, чтобы сказать что-то, — сейчас это уже не важно. Ричард, прости меня. Я вела себя, как глупая девчонка. Ты мне дорог, очень дорог. И я…

Я не успеваю договорить, как на мои губы стремительно обрушиваются губы Ричарда. Он берет меня на руки и прижимает к себе, покрывая лицо и шею быстрыми жадными поцелуями. Я целую его в ответ, обнимаю за талию, провожу пальцами по спине. Это невероятное наслаждение — целовать мужчину, которому ты небезразлична, кому ты нужна…

— Виталина Романовна, с вами все в порядке? — слышу, словно сквозь толщу воды, голос Риты. — Может, вам помощь нужна?

Открываю глаза и обнаруживаю себя лежащей на берегу, лицом в песке. Вдобавок ко всему меня мучает жажда, и ужасно болит голова. Приподнимаюсь на руках и, откинув упавшие на глаза волосы, в недоумении смотрю по сторонам.

Уже утро. Солнце нещадно припекает голову.

Кажется, я напилась и уснула прямо на песке. Никакого Ричарда и в помине не было. Все это мне приснилось.

Жалобный стон вырывается у меня из груди.

— Виталина Романовна, вам плохо? — с участием склоняется ко мне Рита.

— Да, Рита, — вновь падаю я на песок, — мне плохо. Очень плохо.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Рита усаживается рядом со мной и начинает ласково гладить меня по всклокоченным волосам.

— Рита, я хочу умереть, — хнычу я, уткнувшись лицом в песок. — Я такая жалкая. Я все упустила…

— Если вы о Ричарде, то он спрашивал о вас. На вечеринке.

— Что? — смотрю на нее непонимающе. — Вы говорили обо мне? И что он сказал?

— Он очень расстроился, что вы не пришли, и… хотел узнать, есть ли у вас кто-то…

— Да ну? — саркастически приподнимаю я бровь. — Интересно, зачем ему понадобилась подобная информация? Он что, готов променять свою утонченную и безукоризненную Аннабель на замухрышку вроде меня?

— Насколько я знаю, эта безукоризненная Аннабель — его агент. Она приехала, чтобы обсудить с ним какое-то супер предложение, от которого он вряд ли откажется. Ведь оно… — Рита делает многозначительную паузу, встречает мой недоуменный взгляд и восторженно восклицает: — Ведь оно — из самого Голливуда! Представьте только! Мы будем жить в Лос-Анджелесе! Йоху!

Но мой бедный, мучающийся похмельем, мозг может переработать лишь ограниченное количество информации. Поэтому из всех слов Риты оно улавливает лишь два: «Аннабель» и «агент». И совершенно неожиданно откуда-то появляются силы подняться, отряхнуться от песчинок, щедро припорошивших тело и одежду, и, одолжив у Риты велик, отправиться к двухэтажному особняку на краю деревни.

Я еще не придумала, что буду говорить Ричарду, но настроена я решительно. Мне плевать, что он увидит меня в таком малопривлекательном виде, я должна его увидеть и сказать все, что обязана была сказать… но не сказала. Он вынужден будет выслушать меня, даже если мне придется привязать его к стулу и вымаливать прощение на коленях… Хотя это, пожалуй, перебор.

Настойчиво стучу в уже знакомую дверь, но никто не открывает. Знаю, это некрасиво, но мне приходится запрыгнуть на кованую скамейку возле дома и заглянуть в окно. На кухне — никого, а ведь сейчас только половина девятого.

Черт!

До меня только сейчас доходит, что с прошлого вечера я проспала целых двенадцать часов.

А спиртное, оказывается, неплохое снотворное. Только вот после нет голова жутко болит. И тошнит.

Я все еще стою на скамье и усиленно пытаюсь разглядеть хоть кого-нибудь в доме, когда слышу позади чьи-то осторожные шаги. Резко оборачиваюсь и вижу крохотную бабулечку, в платочке и галошах, настороженно на меня поглядывающую.

— Э-э… — заливаюсь я краской. — Здрасьте. А… мне нужна Джулия или… Ричард…

— Так они уехали, — машет бабулечка в сторону дороги. — Еще час назад как. Оставили мне ключи, чтобы я приглядывала за домом. Цветочки поливала, кота кормила…

— Уехали… — бухаюсь я на скамью и обхватываю голову руками. — Час назад…

— А вы, случаем, не Вита? — заглядывает бабулечка мне в лицо.

— Вита, — отвечаю, медленно поднимая голову.

— О, как хорошо! А вам Ричард письмо просил передать. Но они так торопились, что он забыл оставить мне ваш адрес. Я уж расстроилась, распереживалась. Думаю, как же мне вас найти…

И она протягивает мне серый конверт, в котором я нахожу визитку с номерами телефонов главного редактора самого крупного в нашей стране издательства, билет до Лондона и записку, в которой на русском корявыми буквами написано:

Навсегда твой. Ричард

 » ГЛАВА 1

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 1

Ну вот. Я в Лондоне.

Но почему-то не прыгаю до потолка и не кричу как сумасшедшая «Йоху! Я сделала это!».

Наверное, все дело в отложенном на пять часов рейсе и соседе все-американцы-сволочи, чью критику в адрес внешней политики США мне пришлось выслушивать на протяжении всего полета. А может, это из-за неуверенности, что поступаю правильно, летя в другую страну на встречу с человеком, о котором так мало знаю?

Ну ладно. Допустим, я знаю о нем достаточно, чтобы влюбиться, как девчонка. Его