Шатаут - Эйвери Килан Страница 17

Я качаю головой, чтобы привести мысли в порядок.

Аид:

Вопрос 4: Когда розового становится слишком много?

Динь-Динь:

У розового нет предела.

От ее ответа мой рот снова растягивается в глупой улыбке. Я не любитель переписок. Обычно я отделался бы коротким ответом и отложил бы телефон до утра. С другой стороны, раньше я не стал бы давать повод для общения, отправляя что-то вроде «Или просто так».

Аид:

Не уверен в этом. Думаю, розового не должно быть, если речь идет о машине.

Динь-Динь:

Неправда. Посмотри на Porsche Taycan в цвете металлик «Замороженные ягоды» и скажи мне, что это не прекрасно.

Аид:

Справедливо подмечено. Смотрится настолько плохо, что аж хорошо.

Динь-Динь:

Вопрос 5: Последняя фотография в галерее?

Аид:

image.jpg

Это снимок татуировок на левой руке, сделанный после того, как их подкрасили на прошлой неделе. Пусть и не сегодняшний, но действительно последний в галерее. Я не только не пишу сообщения, но и не делаю фотографий. С моим-то расписанием, что мне снимать? Раздевалку?

Прежде чем Сера успевает ответить, на экране высвечивается входящий звонок от отца. Пусть здесь уже десять вечера, в Лос-Анджелесе нет еще и семи. Прежде чем подняться на ноги, я мгновение смотрю на экран. Даллас бросает на меня вопросительный взгляд, и я указываю телефоном на дверь. На выездных играх сложно остаться одному, особенно когда время близится к отбою.

Я выхожу из комнаты, прислоняюсь спиной к стене и, понизив голос, отвечаю на звонок:

– Привет, пап.

– Хорошо потрудился этим вечером, – с теплотой отзывается он.

– Спасибо.

Мы победили всухую. Шатаут в личной статистике приносит радость, но большее удовольствие я испытываю, узнав, что отец смотрел игру.

– Важные новости, – в его голосе слышится волнение. – Я только что говорил с Гарри. Команду Нью-Йорка впечатлило то, как ты показал себя на последних матчах. Если продолжишь в том же духе, они пригласят тебя потренироваться с командой этим летом. Лично я думаю, что дело уже в кармане.

Охваченный удивлением, я замираю, какое-то время не находя слов. Я должен быть вне себя от счастья, ведь ради этого я день за днем изматывал себя… но все же я испытываю смешанные чувства.

– Просто замечательно, – мой голос звучит спокойнее, чем мне бы хотелось. Он должен звучать так, словно я жду этого с нетерпением. Я и должен ждать этого с нетерпением.

– Я уже поговорил об этом с Марком. В последнее время ты намного лучше отслеживаешь шайбы. Мы думаем, что пришло время изменить план твоих тренировок. Уделить больше внимания тому, как ты отбиваешь, а еще боковым скольжениям… – отец все говорит, пока я изображаю энтузиазм, пытаясь осознать, как резко изменились мои планы на лето. Еще один аспект жизни, который мне контролировать не дано.

Мы разговариваем еще несколько минут, прежде чем отец советует мне поспать, хотя мы оба знаем, что следующий час я проведу с парнями. Я обещаю перезвонить ему завтра, как только вернусь домой, чтобы подробнее обсудить случившееся.

Я задерживаюсь в коридоре, чтобы обдумать новости и собраться с мыслями. Быть приглашенным на тренировки команды – большая возможность, которая не каждому светит. Подобная инвестиция в спортсмена показывает, что с ним планируют заключить долгосрочный контракт. В будущем это откроет мне огромные перспективы.

Я должен быть благодарен… Так и есть. Но во время учебного года вся моя жизнь уже состоит из хоккея. Заниматься им еще и летом значило лишиться единственного перерыва, что у меня был. Боюсь, что без передышки потеряю запал.

Хотя когда я начну играть профессионально, моя жизнь будет выглядеть именно так.

Поэтому мне нужно собраться. Привыкнуть к этому. Справляться лучше.

Меня охватывает знакомое чувство тревоги. Я опускаю взгляд на свои руки, затем на предплечья. На них почти не осталось свободного места. Набивание татуировок, как ни странно, успокаивает… Словно мой собственный вид терапии. Когда я чувствую, что все, начиная от питания и заканчивая тренировками и собственным будущим, мне неподвластно, татуировки становятся единственной вещью, в которой я полностью независим.

Хотя, это куда более здоровый способ из всех, что я использовал, чтобы справиться с давлением.

Проведя картой по замку, я жду, когда загорится зеленый, и распахиваю дверь номера. Стоит мне зайти в комнату, как мой телефон вибрирует.

Динь-Динь:

Горячо. Могу я однажды увидеть и остальные?

Аид:

Когда пожелаешь.

Динь-Динь:

А вот моя последняя фотография.

Динь-Динь:

image.jpg

Когда фото загружается, я едва не роняю телефон.

Это селфи: она лежит на боку в постели, занавес из шелковистых розовых волос скрывает половину ее лица. Чуть приоткрыв пухлые губы, она смотрит на меня глазами цвета эспрессо с медовыми и золотыми крапинками. В нижней части экрана виднеется намек на декольте, но оно не в фокусе.

Наименее откровенная фотография из всех, которые я только получал, и в то же время самая провокационная. Идеальная приманка.

– Болтал со своей подружкой? – ухмыляется Даллас, стягивая с себя футболку. Придушить его этой тряпкой во сне – неплохой план мести.

Чейз выходит из ванной и застывает как вкопанный с зеленой зубной щеткой, торчащей изо рта.

– Что ты только что сказал?

– Нет у меня подружки.

– Вранье, – указывает на меня подбородком Даллас. – Он весь вечер с кем-то переписывался.

– Все не так, Уорд.

Но даже я в этом не уверен.

Глава 10

Косвенные доказательства

Серафина

Мне почти удалось пережить первый день занятий.

Я справилась даже с ориентацией в кампусе, несмотря на то что все мои пары проходили в разных корпусах Бойда. Многим придерживаться расписания и не заблудиться покажется малым достижением, но из-за СДВГ я плохо ориентируюсь в пространстве и страдаю от временной слепоты. Так что каждый найденный вовремя кабинет – повод отпраздновать.

Воодушевленная собственными успехами, я практически вприпрыжку пересекаю корпус, чтобы отправиться на последнее занятие – «Введение в творческое письмо». Мы с Тайлером уже добрались до четырнадцатого вопроса и, кажется, оба не намерены прекращать переписку. Несмотря на правила игры, я