Чертовски неправильный номер - С. Р. Джейн Страница 17

Съемочная команда вернулась на свои места, потому что именно так ведет себя стадо овец, и мне начали приказывать принимать миллион разных поз.

Любопытно, увидит ли этот журнал Монро? Знает ли она вообще, кто такой Линкольн Дэниелс? Я представил, как она ласкает себя, глядя на мои фото и глубоко погрузился в собственные мысли, представляя, как Монро кончает, как вдруг услышал донесшийся словно издалека голос Кармен.

– Эм, Линкольн… Можешь что-нибудь с этим сделать? У этой съемки не взрослый рейтинг.

Я посмотрел на фотографа, но она отвела взгляд в сторону. Мне потребовалась всего секунда, чтобы осознать – я полностью возбужден, а из надетых на мне трусов выглядывает конец моего члена.

Выругавшись, я отвернулся и попытался думать о щенках, попадающих под машины, и других жутких вещах. Через какое-то время у меня получилось избавиться от стояка. Боже, такого со мной раньше не случалось.

– Прости, – сказал я, развернувшись к фотографу без всякого смущения. – У меня новая девушка, и мысли о ней вызывают… проблемы.

Все вокруг тут же заинтересовались такими новостями, но я лишь натянуто улыбнулся, еще немного попозировал и вскоре удалился. Кармен встретила меня уже в дверях, когда я шел на парковку, намереваясь отправиться домой.

Она протянула мне фотографию.

– Для твоей девушки. Уверена, ей понравится, – сказала она и, подмигнув, ушла. – Уж мне бы понравилось, – бросила Кармен через плечо.

Я посмотрел на фотографию. На ней я полностью возбужден, мои глаза потемнели, во взгляде читается дикость и неприкрытая похоть. И совершенно ясно, что думаю я о сексе.

Ухмыльнувшись, я бросил фотографию в машину, уверенный, что когда-нибудь, довольно скоро, Монро увидит этот образ в реальной жизни.

* * *

Добравшись до комплекса, я сразу отправился в душ, чтобы смыть масло, покрывавшее мою кожу. Все мысли ускользали. Мне не удавалось выбросить образ Монро из головы.

Я представлял ее рядом, в душе, обнаженную и мокрую, и не мог припомнить зрелища прекраснее. Она крепко сжимала мой член своими маленькими скользкими ручками и исследовала его, словно тоже была одержима и нуждалась во мне так же отчаянно, как и я в ней. Ее волосы прилипли к гладкой, идеальной коже. Розовые соски затвердели. Воплощение богини. И пока она медленно скользила пальчиками по моему члену вверх-вниз, каждая моя влажная мечта воплощалась в жизнь. Я был в агонии, по коже растекался экстаз, пока я наблюдал за ней… ощущал ее. Я сгорал изнутри, жаждая чувствовать ее прикосновения вечно. Я жаждал так отчаянно, что погиб бы, если бы она ушла.

– Линкольн, – прошептала она, и сорвавшееся с губ мое имя походило на молитву. У меня не осталось сил ответить. Я был уничтожен, меня переполняло настолько сильное удовольствие, что я не сомневался: после такого я в себя уже не приду. Когда она увеличила темп, я простонал ее имя, а затем… повсюду разбрызгалась горячая сперма, липкими струями покрывая ее руки и грудь. Я растер свою жидкость по ее коже…

Твою мать, в реальной жизни я изливался в канализацию, хотя должен был делать это с ней.

И самое страшное…Я в жизни не кончал так сильно.

А ведь она даже не притронулась ко мне.

Глава 9

Монро

– Ой, уточка, – выдернул меня в реальность голос Билла.

Я резко подняла голову, вырвавшись из мыслей, в которые так глубоко погрузилась. С тех пор как Линкольн прислал мне ту фотографию, меня не покидали неприличные образы. Мне в жизни не встречались парни, настолько возмутительно… Подставьте любой восторженный эпитет. Его грудь была идеальной, покрытой бронзовым загаром, все тело украшали татуировки, и в их числе огромная бабочка, набитая снизу. Все в этой фотографии вызывало слишком много эмоций, его великолепие граничило с опасностью.

– Все хорошо? – снова спросил Билл.

За прошедший год мы с Биллом стали близкими друзьями. Старик так и не обрел дом и часто выпускал на волю свое безумие, однако по-прежнему оставался единственным славным человеком, встреченным на моем жизненном пути, которому в какой-то мере можно было доверять. Он назначил себя кем-то вроде моего защитника и по вечерам, когда мне приходилось ходить на занятия, обычно бродил по моему кварталу, наблюдал за мной, уверяясь, что я благополучно возвращаюсь домой.

Я неоднократно предлагала ему переночевать на матрасе у меня в студии, но его эта перспектива не прельщала. Он предпочитал свой «замок», как он прозвал парк, в котором мы когда-то и познакомились. Я заботилась о нем, приносила еды и, если могла, пыталась дать ему немного денег, но он обычно отказывался.

– Извини, много забот, – ответила я, расправила плечи и подошла к нему.

От Билла всегда ужасно пахло, но в почти беззубой улыбке было нечто такое, что превращало его в принца.

– Как занятия? – решил узнать он, пока мы шагали к комплексу.

Я зевнула, усталость пропитала каждую клеточку тела.

– Утомительно, – призналась я.

– Математика доставляет неприятности, деточка?

– Думаю, было бы легче, если бы я не приходила на занятия, валясь с ног.

Бессмысленно мечтать о том, чтобы что-то пошло иначе. Так уж сложилась моя жизнь, и у всего имелась причина, но чего бы я только ни отдала за восемь часов сна. Хотя бы разок.

– Я говорил тебе, как горжусь тобой, уточка? – внезапно спросил Билл.

Я остановилась, от его слов меня вдруг одолели эмоции.

Никто никогда не говорил, что гордится мной, ни разу в жизни. Что бы я ни делала, с самого детства приемные родители либо ничего не замечали, либо намеренно не обращали внимания. А мамы рано не стало, да и до этого она по разным причинам не знала, чем я занимаюсь.

Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Спасибо, – наконец выдавила я.

Билл, нежно улыбнувшись, похлопал меня по плечу, словно мог заглянуть в мою голову и понять, о чем я думаю. Мы тем временем добрались до моих ворот.

– О, чуть не забыла, приберегла это для тебя, – я достала большой пенопластовый контейнер с пиццей. – Коллеги в офисе заказали на обед, и я спросила, можно ли забрать остатки.

Глаза у Билла загорелись, хотя пицца давно остыла, к тому же еще и пролежала в холодильнике по меньшей мере пару часов. В этом отношении мы с ним не отличались друг от друга: если дело касалось еды, мы отказываться не собирались.

По небу разнесся раскат грома,