Лотос - Дженнифер Хартманн Страница 18

Ее голос заставляет меня снова поднять глаза.

– Я в порядке. Все еще немного потрясена, но я это переживу. Копы обыскали мой дом этим утром, но мне было немного страшно заходить внутрь одной. Поэтому я запустила туда кошку и ждала здесь… – Сидни обхватывает себя руками, как будто от этой мысли по ее телу пробегает холодок. Она пристально смотрит на меня, в ее чертах запечатлено что-то мягкое и доброе. – Привет, Оливер.

Это просто приветствие, но оно звучит словно нечто большее. Я сглатываю.

– Привет.

Мы не разрываем взгляды несколько ярких секунд, прежде чем Гейб делает шаг вперед и приподнимает Сидни, стискивая ее в объятии, пока она не начинает визжать. Это игривый, легкий и жизнерадостный звук. И мне интересно, каково это – чувствовать себя настолько невесомым и беззаботным, хотя бы на мгновение.

Укол зависти пронзает меня насквозь. Я не знаком с этим чувством, поэтому отмахиваюсь от него.

Когда я подхожу ближе, то замечаю фиолетовый синяк на левой щеке Сидни, а также заживающую ранку на ее нижней губе. Я снова злюсь на себя.

Сидни шепчет что-то на ухо Гейбу, и он кивает, отступая и позволяя ей подойти ко мне. Ее руки сцеплены перед собой, и она выглядит такой же нервной, как и я. Девушка прикусывает губу, прежде чем озвучить свою просьбу:

– Ты не против зайти внутрь вместе со мной?

Я перевожу взгляд с Сидни на моего брата, думая, что он гораздо лучше подходит для этой задачи. Но Гейб вздергивает подбородок в молчаливом одобрении, поэтому я возвращаю внимание к Сидни и неохотно соглашаюсь:

– Хорошо.

Кажется, она хочет дотронуться до моей руки, но останавливает себя. Благодарен я или разочарован – мне не понять.

Вместо этого она засовывает руки в задние карманы и указывает головой на свой дом, приглашая следовать за ней. Мы молча идем по ее двору, бок о бок, пока до меня доносится ее приятный аромат. Я не могу точно описать запах, но мне он напоминает весну… Благоухающие цветы, которыми я дышу, когда сижу на улице и наблюдаю за птицами.

Сидни смотрит на меня из-под длинных ресниц, – сегодня на ней нет очков. Синяк тянется вверх по одной стороне ее лица, почти достигая виска. Она заправляет прядь волос за ухо, открывая три сережки в виде серебряных колечек.

– Я, эм, хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал той ночью. Не могу представить, что бы случилось, если бы ты не… – она смотрит вниз на свои мельтешащие ноги, когда мы приближаемся к входной двери. – Это было очень храбро.

– И все же ты была ранена. Мне жаль, что я не был быстрее.

Мое признание заставляет ее вскинуть голову и устремить на меня острый и упрямый взгляд. Тем временем ее рука замирает на полпути к дверной ручке.

– Ты спас мне жизнь, Оливер. Я предпочитаю разбитую губу похоронам.

Не зная, как на это реагировать, я сохраняю молчание, пока мы, наконец, входим в ее дом. Кошка приветствует нас в коридоре, восторженно мяукая.

– Это Алексис. Я впустила ее внутрь, когда сестра высадила меня, но у Алексис нет понятия о времени, – смеется Сидни, подхватывая кошку на руки и поглаживая ее ржаво-оранжевую шерстку.

Хотел бы я сказать про себя то же самое.

Время – это все, что я знал. И оно было моим злейшим врагом.

– Хочешь погладить ее?

– Ох… – Я неуверенно облизываю губы и подхожу ближе к животному, заинтригованный этим энергичным созданием. – Хочу, если она не против.

Сидни улыбается, и на этот раз ее улыбка яркая и знакомая, что заставляет мое сердце подпрыгнуть.

– Конечно. Ей нравятся люди. Прошло уже десять лет, как я взяла ее совсем крошечным котенком.

Мои пальцы проходятся по ее мягкой, шелковистой шерсти. И я чувствую, как вибрации от ее мурлыканья согревают мою кожу. Это успокаивает. Не успеваю я опомниться, как кошка пытается перебраться из объятий Сидни в мои, пронзая когтями мою рубашку.

– Черт, извини. – Сидни продолжает улыбаться, вытаскивая маленькие лапки из ткани. – Как я и сказала, она любит людей.

Я замираю в странной позе, когда девушка, тихо усмехнувшись, передает кошку мне, и та устраивается поудобнее в моих объятиях. Сейчас Сидни находится всего в нескольких дюймах от меня, и я даже чувствую, как ее рука украдкой касается моей. Из-за этой близости по моему телу начинают танцевать мурашки. Меня окутывает странное, но захватывающее чувство.

Наши взгляды встречаются и не разрываются. И тут Сидни говорит:

– Ты ей действительно нравишься.

Мои губы против воли растягиваются в небольшой улыбке.

Я кому-то нравлюсь.

Сидни резко выдыхает, сияние ее синих глаз становится заметнее и ярче от удивления.

– Кажется, я не видела, чтобы ты делал это раньше, – тихо бормочет она, все еще находясь невероятно близко.

Я прочищаю горло.

– Ты права. Я впервые держу кошку на руках.

Она моргает, а затем раздается громкий смех.

– Не это. Я имела в виду… улыбку. По-моему, я еще ни разу не видела, чтобы ты улыбался. Ни разу с тех пор, как мы были детьми.

Полагаю, она права. Я не могу вспомнить, когда в последний раз улыбался. Возможно, это было, когда я читал «Над пропастью во ржи»[19].

Сидни в конце концов отходит. Тот же самый необычный взгляд окутывает меня голубым туманом.

– Я сбегаю в ванную. Если ты услышишь мой крик, это либо убийца, либо паук. И то, и другое потребует принять незамедлительные меры. – Она подмигивает мне, показывая, что шутит. – И я обещаю, что буду держаться подальше от ламп.

От последних слов мой затылок начал пульсировать.

Сидни оставляет меня наедине с Алексис, и я не уверен, что делать дальше. Я стою там, как статуя, несколько мгновений, прежде чем мои руки начинают уставать. Тогда я осторожно опускаю кошку на пол. Она немедленно обвивается вокруг моих лодыжек, мурлыча и привлекая внимание.

– Алексис, ты обаятельное животное, – говорю я, поглаживая кошку между ушами.

Я вздрагиваю, когда слышу голос с кухни, и мои волосы встают дыбом. Я иду на странный женский голос и обдумываю, может ли сестра Сидни все еще быть тут.

Кошка следует за мной, теперь теребя мои шнурки, как будто это одна из ее игрушек.

– Алексис, осторожнее. Я не хочу наступить на тебя.

Женщина отвечает мне, на этот раз громче. И тут я замечаю на столешнице черный цилиндр, который загорается