Шведское солнце и пармезан - Кристоффер Хольст Страница 18

Подростком Хильда жила на ферме у дедушки с бабушкой в двух километрах от Норртелье. Она переехала к ним в четырнадцать лет, после того как ее мама скончалась после короткой и неравной борьбы со злокачественной опухолью мозга. Дедушка с бабушкой держали поросят, кур и выращивали много картошки. Бабушка пекла хлеб и продавала его в местном супермаркете (подпольно, как впоследствии узнала Хильда), а дедушка постоянно следил за тем, чтобы в морозильнике не переводилась дичь. Другими словами, Хильда выросла на простой и вкусной еде. Дедушка с бабушкой пекли собственные оладьи со свининой, готовили валленбергаре [11] и калопс [12]. Но вот салат для них всегда был просто салатом. Айсберг, помидоры на ветке и нарезанные кружочками огурцы с неубранными сердцевинками. Никакой салатной заправки, а итальянские специи только по пятницам. И поэтому, когда позже Хильда начала интересоваться кулинарией, то на салаты она почти не обращала внимания.

Но этот салат… просто нет слов! Округлый насыщенный вкус авокадо, пахнущий анисом фенхель, хрустящая зелень с кисло-сладкой заправкой… Теперь по возвращении домой Хильда станет больше готовить салатов – это точно! Да и Анетт из «Весонаблюдателей» оценит.

– Итак, дорогие дамы и господа, – произносит Паула, вставая. – Сегодня мы приготовили с вами наше первое блюдо – пасту с соусом песто. И к этому блюду я собираюсь предложить вам «Барберу Альба».

И она показывает на три бутылки, стоящие в центре стола в окружении горящих свечей.

– Виноград барбера выращивают главным образом в Пьемонте на северо-западе Италии. Возможно, Пьемонт ассоциируется у вас с неббиоло, сортом, из которого производят вина бароло и барбареско. Барбера – более легкий сорт с фруктовыми нотками, не такой терпкий. Благодаря этому вино из него получается с мягким приятным вкусом, отлично подходящим к песто!

Хильда слушает, впитывая в себя каждое слово. Стараясь запомнить все. Если бы это было ей по карману, она бы, наверное, тоже выучилась на сомелье. Но это дорого. Она смотрела в интернете: минимальная стоимость курсов – пятьдесят тысяч крон. Боже, это же огромная куча денег! Четвертая часть ее годовой зарплаты! И к тому же она вряд ли сможет применить свои новые знания в детском садике «Слива». Что скажешь, малыш Торстен, подойдет бокал шатонеф-дю-папе к мясной запеканке? И глоток сладкого сотерне к грушевому пюре? Нет, это не актуально.

«Слива».

Хильда ест песто, элегантно макая в соус завитки макарон, сваренных «аль денте». Сейчас ей совсем не хочется думать про детский садик. И вообще про работу. На ум приходят слова дедушки, что вся беда каникул в том, что они имеют привычку заканчиваться.

Девушка так долго ждала эту неделю, и вот теперь она здесь, и один день уже позади. Почти. А это значит, что через неделю она снова должна быть в «Сливе». Конечно, Хильда рада, что у нее есть работа, где она может готовить еду. Почти все дети очень милые и жизнерадостные малыши. Кроме четырехлетней Беатрис, которая однажды спросила: Сколько ты весишь, Хильда? Причем с таким видом, словно Хильда весит, как китайский авианосец. Но это пустяки, и на кухне в компании с Зейнаб Хильда чувствует себя счастливой.

Нет, дело в другом. У того, кто в последний год вносит порядочный хаос в жизнь Хильды, имеется имя. Пекка.

Пекка – заведующий детским садиком «Слива», который занимает эту должность уже почти полтора года. Прежнюю заведующую звали Герда, очень милая дама, которая обожала хохотать так же сильно, как и смолить сигареты марки «Гула Бленд». Герда выкуривала не меньше пачки в день, но, несмотря на то что от нее за версту несло табаком, Хильде она нравилась. В какой-то степени она напоминала ей бабушку.

А потом Герда ушла на пенсию, и ее место занял Пекка. Пятидесятилетний швед финского происхождения, обожающий футбол и пиво, типичный мужлан, словно его специально изготовили на фабрике гетеросексуальных мужланов. И заведующий из него тот еще. Вечно забывает отчитываться о заработной плате, что бы ни случилось, во всем винит персонал и с самого первого дня своей работы в детском садике стал вводить режим строгой экономии. До Пекки воспитатели частенько водили детей на театральные представления, по музеям и в кино. Для кухни закупались редкие ингредиенты, чтобы дети могли попробовать и оценить блюда из самых разных уголков планеты, а дорогостоящая игровая площадка во дворе всегда блистала чистотой. Но Пекка урезал бюджет и предпочел откладывать деньги, чтобы открыть по соседству еще одно учреждение дошкольного воспитания. И теперь на те же самые средства существует уже не один, а целых два садика: «Слива» и «Персик». Большинство экскурсий пришлось отменить, персонал вынужден разрываться на два фронта, и по понедельникам утром игровая площадка вечно загажена окурками и пивными банками, которые оставляют после себя торчащие здесь по выходным алкаши.

Но что подкосило Хильду больше всего, так это сокращение расходов на питание. Прежде она по собственному усмотрению планировала меню на неделю. Она не транжирила выделенные деньги направо и налево, но все же следила за тем, чтобы детям закупались вкусные, натуральные и питательные продукты. Но теперь с этим покончено, и в меню сплошные макароны, готовые тефтели и картофельное пюре.

И все же не это самое худшее. Хуже всего то, что, пока весь коллектив, включая саму Хильду, с самого первого дня ненавидит Пекку, ей приходится раз в неделю делить с ним постель.

Да, это правда.

Хильда стала партнершей по части перепихнуться у своего финско-шведского шефа, который старше ее на семнадцать лет.

Если бы Хильда вздумала оценивать себя по шкале от одного до десяти, где один – немножко жалкий, а десять – невероятно чертовски жалкий, то, наверное, она бы поставила себе восемь баллов. Но об их связи никто не знает. Ни Зейнаб, ни Джилл, ни бабушка, ни дедушка, ни… в общем, никто из тех, кому Хильда могла бы рассказать. Ее еженедельные встречи с Пеккой стали их грязной тайной. И у нее до сих пор в голове не укладывается, как она дошла до жизни такой.

Началось все за праздничным столом в прошлое Рождество. Пекка в качестве новоиспеченного заведующего пригласил весь персонал детского садика в Стокгольм. Они собирались отметить праздник в «Траттории» на Норр Мэларстранд, прямо на берегу блистающего