Возвращение - Николас Спаркс Страница 18

– А это что такое? – удивилась Натали.

– Дымарь. Он успокаивает пчел.

– Каким образом?

– Они думают, что начался лесной пожар, и спешат заполнить зобики медом на случай, если придется перелетать на новое место.

Я взял оставшееся снаряжение и махнул рукой: пора идти. Миновав раскидистые кусты азалии, мы вышли на пятачок, густо поросший кизилом, цветущими вишневыми деревьями и магнолиями. Воздух вибрировал от жужжания; почти на каждом цветке сидело по нескольку пчел.

На краю участка растительность цвела еще пышнее. Впереди показалась пасека; дедушка сколотил ульи вручную, однако они ничем не отличались от сборных и промышленных моделей. Суть одна и та же: основание, к которому крепились деревянные домики с козырьками. Всякий раз я поражался, как в одном таком домике умещается более ста тысяч пчел.

– Остановимся тут, – сказал я. – Надо надеть перчатки.

Мы приблизились к одному из ульев; пчелы то и дело врезались в сетку на наших защитных масках.

Я закачал воздух в дымарь и быстро окурил улей.

– Этого хватит? – забеспокоилась Натали.

– Много дыма не нужно. У пчел тончайшее обоняние. Глядите. – Я указал на отверстие под козырьком крыши. – Вот тут они залетают в улей и покидают его.

Натали с опаской шагнула ближе.

– Скоро подействует дым?

– Он уже действует, – ответил я. – Пчелы утихли минут на пятнадцать – двадцать.

– Им это не повредит?

– Ни капельки. Давайте покажу вам, что внутри.

Я снял с улья и поставил на землю верхнюю панель – или «крышу», как называют ее пчеловоды. Затем с помощью ножа для распечатки сот приподнял внутреннюю крышку. Поддеть ее оказалось сложнее, чем обычно – наверное, потому, что ее уже несколько месяцев не поднимали.

– Ну же, взгляните, – подбодрил я свою спутницу. – Сейчас они безобидные.

С нескрываемым волнением Натали выглянула из-за моей спины.

– Это – верхний корпус. Хранилище запасов. Тут десять рамок, где находится основная часть меда. А здесь, – я указал на нижний корпус, – гнездовой отсек улья.

– Ух ты! – выдохнула Натали.

Сотни пчел медленно ползали по рамкам и между ними.

– Я рад, что вы захотели здесь побывать, – сказал я. – Иначе я наверняка забыл бы про магазинную надставку и разделительную решетку. Вспомнил, только когда увидел их в сарае.

– А зачем они нужны?

– Магазин – дополнительный отсек для хранения меда в улье; он нужен летом, когда количество пчел возрастает. Он похож на верхний корпус, только меньше. А разделительная решетка не дает пчеломатке заползти наверх и улететь.

– И эти приспособления нужны только летом?

Я кивнул.

– Зимой удобнее, когда улей поменьше – так проще сохранить в нем тепло.

Пчелы с неиссякаемой энергией копошились в верхнем корпусе улья.

– Смотрите! – Я указал на одну из них, похожую на осу. – Это трутень.

Приглядевшись, Натали указала на другую:

– И это?

Я кивнул.

– Как вы знаете, их гораздо меньше, чем самок. Им тут веселее, чем Хью Хефнеру[30] в особняке.

– Хорошая аналогия, – отметила Натали.

Я ухмыльнулся.

– Сейчас кое-что вам покажу.

Сняв перчатки, я аккуратно поднял за крылышки одну из рабочих пчел. Она не сопротивлялась: дым все еще действовал. Я принялся легонько поддевать ее пальцем, пока она не попыталась ужалить меня в ноготь.

– Что вы делаете? – прошептала Натали. – Вы нарочно ее злите?

– Пчелы не умеют злиться.

Я снова поднес палец к пчеле, и она снова попыталась ужалить – а затем еще и еще.

– А теперь – внимание! – Я посадил пчелу на тыльную сторону ладони и отпустил ее крылышки.

Вместо того чтобы ужалить, она проползла немного вперед, а затем медленно полетела обратно в улей.

– Пчела уже забыла обо мне и моих действиях, – объяснил я. – Она просто защищалась. Теперь же, когда угроза миновала, она не держит на меня зла.

В глазах, смотрящих на меня из-за сетчатой маски, я увидел интерес и зарождающееся уважение.

– Ну надо же! – воскликнула Натали. – Все сложнее, чем я думала.

– Пчелы – удивительные создания, – произнес я, эхом повторив слова, когда-то сказанные дедушкой. – Хотите увидеть мед? И личинок?

– Конечно!

Я поддел ножом одну из рамок: сперва верхний край, затем нижний – и медленно выдвинул ее из улья. Глаза у Натали расширились: рамку с обеих сторон облепили сотни пчел. Осмотрев ячейки, я понял, что нужной мне разновидности нет, и вернул рамку на место.

– Найдем получше, – пообещал я. – Сезон только начался.

Пришлось осмотреть еще три рамки, прежде чем я нашел нужную и полностью вытащил ее из улья. На ней тоже копошились пчелы.

– Помните, я говорил, что большие хозяйства используют химикаты, чтобы прогонять пчел во время медосбора?

– Помню, – кивнула Натали.

– Сейчас я докажу, что никакая химия не нужна.

Я отступил на шаг и резко встряхнул рамку вверх-вниз. Почти все пчелы снялись с места, и соты практически опустели.

– Вот и все, что требуется, если нужно согнать пчел с рамки и собрать мед. Просто потрясти.

– Зачем же тогда фермерам химикаты?

– Да кто их поймет, – пожал плечами я. – Надо будет разузнать.

Наклонив рамку, чтобы Натали смогла все разглядеть, я показал ей разные виды ячеек:

– Вон те соты – в верхнем углу, запечатанные воском, – с медом. Ниже, в тех, что посветлее, – яйца и личинки. А пустые будут заполнены медом к концу лета.

Уже почти не опасаясь, Натали подошла ближе и медленно протянула руку к одной из оставшихся на рамке пчел, удивляясь, что насекомое совсем не реагирует. Другая пчела медленно переползла на перчатку Натали, а затем – обратно на соты.

– Разве их не бесит, что вы стряхнули с рамки всю честную компанию?

– Вовсе нет.

– А «пчелы-убийцы» разозлились бы?

– Те – другое дело, – ответил я. – Они гораздо яростнее защищают свои дома. Дедушкины пчелы, почуяв опасность, отправят наружу десять – пятнадцать стражников. А из улья «убийц» их вылетят сотни. Есть исторические и эволюционные теории, объясняющие их поведение, но об этом – в другой раз. Хотите попробовать мед?

– Сейчас? – растерялась Натали.

– Почему бы и нет? Раз уж мы тут.

– А он… созрел?

– Он вкуснейший, – заверил ее я.

Достав из кармана ложки, я протянул одну своей спутнице.

– Не подержите?

Другой ложкой я распечатал несколько покрытых воском ячеек. Оттуда потек свежий, чистейший мед.

– Вот вам. – Я отдал Натали ложку с медом, а затем наполнил свою. – И эту подержите, пожалуйста.

Натали перевела сияющий взгляд с меня на золотистый, играющий на солнце мед. Я снова собрал улей и, захватив нож и дымарь, взял у Натали одну из ложек. Мы отправились к сараю, и когда отошли на безопасное расстояние, я сказал, что можно снять сетку и перчатки.

В глазах у Натали, больше не скрытых защитной сеткой, лучилось радостное предвкушение, на коже выступили капельки пота.

– Ну что, попробуем? – Я поднял ложку, словно бокал вина.

Мы стукнулись ложками, а затем съели мед, который оказался таким сладким, что у меня заныли зубы. Натали прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Такой интересный вкус…

– Цветочный? – предположил я.

– Изысканный. И да, чувствуется что-то цветочное.

– Вкус у меда бывает разный – зависит