Поцелуй смерти - Элис Вайлд Страница 19

Амадей отшатывается назад, когда Киприан наносит удар ему в нос. Все внутри меня все сжимается от звука, а из уст Амадея вырывается парочка матерных слов, когда он прижимает ладонь к лицу. Когда он убирает руку, я тихонько ахаю. Даже в густых сумерках трудно не заметить кровь, хлынувшую из его теперь искривленного носа.

– Ты заплатишь за это! – кричит Амадей. Кидается к Киприану, который легко уклоняется от атаки.

Я наблюдаю, как они бросаются друг на друга, застыв на месте в ощущении полной беспомощности. Я понимаю, что мне стоит бежать. Я должна убраться от них как можно дальше, но я просто не могу заставить свои ноги сдвинуться с места.

В какой-то момент, когда Киприан оступается, Амадей внезапно делает шаг в сторону, поворачиваясь ко мне.

– Хейзел, беги! – кричит Киприан, глядя на меня и всеми возможными способами отвлекая Амадея.

Я ахаю от шока, когда Амадей резко поворачивается к нему и наносит сильный удар Киприану прямо в живот, заставляя того согнуться пополам и со стоном рухнуть на колени.

Прежде чем я успеваю среагировать, рука Амадея обхватывает мое запястье. Он дергает меня в сторону, и мир вокруг снова начинает кружиться.

Амадей толкает меня спиной к дереву и плотно прижимает к его шершавой коре. Он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз, его губы и подбородок все в крови. В таком виде он похож на страшное чудовище с глазами, наполненными похотью и яростью.

Схватив меня за горло, он запрокидывает мою голову назад, прежде чем прижаться своими мокрыми от крови губами к моим. Ощущая у себя во рту смешанный вкус железа и соли, я изо всех сил пытаюсь оттолкнуть Амадея и, несмотря на его натиск, делаю все возможное, чтобы плотно сжимать губы, не давая ему раскрыть их.

Он отстраняется, тяжело дыша и крепко сжимая руками мое горло; мне удается сделать глоток воздуха.

– Ты сдашься первой, даже если это будет последнее, что ты сделаешь.

Внезапно глаза Амадея расширяются и он отшатывается от меня. Я хватаюсь за горло как раз в тот момент, когда Киприан берет меня за запястье и начинает тянуть вверх по склону к дому.

Я не сопротивляюсь, даже несмотря на то, что его пальцы со всей силы впиваются в мою руку. Уверена, что утром от его хватки останется синяк, но сейчас это меня беспокоит меньше всего.

– Стоять! – кричит Амадей, пытаясь подняться.

– Не оглядывайся! – приказывает Киприан, ускоряя шаг, пока я изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах.

– Мама узнает об этом! И вот тогда-то она точно разберется с вами обоими!

Мы поднимаемся на холм, Амадей спешит по пятам, и вместе мы являем любопытное зрелище.

Мое сердце уходит в пятки, когда я вижу, что Мерельда стоит у входа в дом, уперев руки в бока.

– Что, черт возьми, все это значит? – шипит она. – Я повсюду искала тебя, девчонка.

Ярость на ее лице на мгновение исчезает, когда она переводит взгляд на своего старшего сына и видит кровь, размазанную по его лицу.

– Мой дорогой мальчик, что эта потаскуха сделала с тобой?! – задыхаясь, восклицает она. В ее глазах блестят слезы, когда она спешит подойти к нему.

– Я в порядке, мама, – говорит ей Амадей и слегка айкает от боли, вытирая рот рукавом рубашки.

– Иди пока смой кровь с лица. Я приду помочь тебе все обработать буквально через минуту.

– Мама… – начинает Киприан, но она поднимает руку, призывая его замолчать.

– Молчи, – огрызается она. – Ни слова больше, ясно?

– Но Хейзел…

– Разве я неясно выразилась? Не хочу ничего слышать! – вскрикивает Мерельда. – Еще одно слово из твоих уст, и я отметелю эту девчонку так, что на ней и живого места не останется.

Пальцы Киприана обхватывают мое запястье, но он сжимает губы в тонкую линию и сильно напрягает челюсть.

Шагнув вперед, Мерельда вырывает меня из его объятий, несмотря на то что он изо всех сил пытается удержать меня.

Я бросаю на Киприана взгляд, которым говорю остановиться и не идти за нами, когда Мерельда тащит меня в дом и запихивает на кухню. Как бы я ни ценила то, что он для меня сделал, он только усугубит ситуацию, пытаясь помочь сейчас.

Мерельда ничего не говорит, но я чувствую, как ее гнев накатывает тяжелыми волнами, угрожая утопить меня в любой момент.

– У меня кончается терпение, милая моя, – наконец произносит она сквозь стиснутые зубы.

Мы останавливаемся перед двумя большими ведрами, наполненными водой. От одного из них клубами поднимается в воздух пар. Она пинает меня в ноги, заставляя упасть на колени перед ведром. Прежде чем я успеваю среагировать, Мерельда хватает меня за волосы и с силой опускает мою голову в горячую воду.

Вода обжигает. Щиплет глаза и забивает нос. От полного шока я непроизвольно пытаюсь вдохнуть. Пузырьки воздуха, которые вырываются наружу, взрываются у лица.

Как раз в тот момент, когда я уверена, что просто захлебнусь, она вытаскивает меня наружу. Я кашляю и отплевываюсь, пытаясь ртом вдохнуть воздух, и едва успеваю это сделать, как она тут же окунает мою голову во второе ведро.

Ледяная вода вызывает боль, пронизывающую разум и тело. Легкие обжигает вода, я закрываю глаза и стараюсь свыкнуться с мыслью, что именно так и умру… И вот-вот наступает момент, когда я уже почти не могу вытерпеть эту боль и жжение в легких, и уже готовлюсь к смерти, как вдруг она вновь вытаскивает меня наружу.

Жадно хватаю ртом воздух, сражаясь со своими легкими, которые в этот момент пытаются очиститься от воды.

Не знаю, как долго она намерена меня наказывать, или она и вовсе собирается меня утопить. Часть меня надеется, что Мерельда действительно это сделает. Что она прикончит меня здесь и сейчас, чтобы потом не пришлось терпеть жалкое существование без отца в этом мире. Чтобы меня не выдали замуж за такого мерзкого человека, как лорд Пейн.

Мерельда окунает меня в оба ведра еще дважды, и каждый раз, кажется, длится дольше, чем предыдущий. Мое тело обмякает, я перестаю бороться с ней, приберегая остатки сил для кратких мгновений, когда я выныриваю на поверхность, чтобы глотнуть хоть капельку воздуха.

Я едва успеваю спохватиться, когда она неожиданно толкает меня в сторону, и я грузно падаю на холодный каменный пол кухни, задыхаясь и захлебываясь водой. Мерельда изо всех сил пинает меня ногой в бок, но, несмотря на боль, я едва ли могу издать стон.

– Ужин