Нарисованные шрамы - Нева Алтай Страница 2

– Ну, тогда мы найдем тебе жену до тех пор, пока ты не сможешь ходить.

– Это смешно! Я не могу шантажировать женщину, которую не знаю, чтобы та шесть месяцев притворялась моей женой, особенно если она никак не связана с нашим миром. Она, наверное, будет до смерти напугана. Никто в это не поверит.

– Взгляни, – говорит Максим и сует свой телефон мне в руку.

Видео зернистое – возможно, потому что оно было снято несколько лет назад, – но освещение хорошее, и я вижу комнату, в которой находится несколько подростков, сидящих полукругом, спиной к камере. Единственный человек, чье лицо видно, – это темноволосая девушка, сидящая по-турецки перед публикой. Камера приближается, фокусируясь на необычных чертах. Кто-то в ее семье, должно быть, азиатского происхождения, потому что ее глаза слегка раскосые, что делает их похожими на кошачьи. Интересно, как она выглядит сейчас?

– Можешь изобразить миссис Нолан? – спрашивает кто-то из полукруга. – Когда она говорит о своих кошках?

– Опять? – вздыхает юная Нина Грей. – Как насчет кого-то нового? Может быть, политика?

Раздается звук всеобщего недовольства, и несколько подростков кричат: «Миссис Нолан!» Юная Нина мотает головой, затем улыбается и закрывает глаза. Когда она открывает их несколько секунд спустя и начинает говорить, я замечаю, что притягиваю телефон к себе, совершенно очарованный.

Она продолжает, но я не обращаю внимания на сами слова. Я полностью поглощен ее мимикой, тем, как слегка дрожит правый глаз, когда она говорит, как она выделяет слова. Она кажется совершенно другим человеком.

– Сколько ей лет на этом видео? – спрашиваю я, не отрывая глаз от экрана.

– Четырнадцать. Восхитительна, правда?

На видео кто-то выкрикивает другое имя и указывает на девушку, сидящую в конце полукруга. Нина Грей смеется, закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, и затем начинает новую сценку. Опять она принимает совершенно новый образ – образ девушки, на которую указали: ее позу, то, как двигаются ее руки, когда она говорит. Девушка сбоку смотрит на нее, потом смеется и закрывает лицо рукой. Нина повторяет это движение в деталях, даже то, как плечи девушки слегка приподнимаются, от смеха. Не думаю, что я когда-либо был свидетелем чего-то подобного.

Я поднимаю глаза и вижу, что Максим довольно улыбается:

– Как видишь, не должно быть никаких проблем, чтобы она притворилась всем, что тебе угодно.

– Ты это серьезно? – Его идея мне все еще кажется абсолютно глупой.

– Отчаянные времена требуют отчаянных средств, Роман. Нам нужно заглушить слухи, и нужно сделать это сейчас.

– В таком случае пусть будет жена. – Я захлопываю ноутбук. – Черт!

Нина

Я кладу сумку на кресло и осматриваю гостиную. Прошли месяцы с тех пор, как я была здесь, но кажется, что ничего не изменилось. Те же белые занавески и ковер, бежево-белая мебель, голые белые стены. Так много белого, что комната кажется стерильной. Я всегда это ненавидела. Неудивительно, что первую внушительную сумму, заработанную мной, я потратила на аренду квартиры, чтобы сбежать из этой пустоты.

– Дома! – кричу я.

Через несколько секунд слышится стук каблуков, цокающих в моем направлении. Моя мама выходит из кухни и бросается ко мне, держа руки на бедрах. Зара Грей – моя абсолютная противоположность: высокая блондинка с полным макияжем и в идеально выглаженном платье. В белом шелковом платье. Мне хочется выть.

– Ты опоздала на три часа! Я тебя предупреждала! – Она останавливается на полуслове. – Боже мой! Что ты с собой сделала?

– Можно поточнее?

– Металлическая штука у тебя в носу.

– Это называется пирсинг, мам.

– Люди заражаются через него, Нина. Когда отец тебя увидит, у него будет инфаркт.

– Мне двадцать четыре. Я могу делать со своим телом все, что захочу. И пирсинг у меня уже несколько лет. Я просто снимаю его, когда приезжаю сюда, чтобы ты меня не доставала. Сегодня я забыла.

– И почему ты вся в черном? Кто-то умер?

Несколько клеток моего мозга, конечно.

– У меня в этом месяце темная полоса. – Я пожимаю плечами.

Мама любит избитые фразы. Думаю, что с ними она чувствует себя комфортнее, особенно рядом со мной. Ей все еще тяжело переварить мой выбор карьеры. Может быть, ей стало бы легче, если бы я рисовала цветочные композиции или оленят. Интересно, что бы она сказала о моей последней картине? Это все еще незаконченная работа, но в ней не планируются ни цветы, ни олени.

– Почему ты всегда такая странная?

– Это отлично работает с парнями, – улыбаюсь я. – Мужчины любят странных женщин.

– Я в этом не уверена, дорогая.

Боже, она даже не может понять мой сарказм.

– Когда папа звонил, то сказал, что это срочно. Где он?

– В кабинете. В последние несколько дней отец сам не свой. Я думаю, что это из-за работы, но он ничего мне не говорит. Кажется… что он чем-то напуган.

Мой отец занимается недвижимостью. Там почти нечего бояться. Я захожу в коридор слева и стучусь в кабинет отца, даже не подозревая о том, как радикально изменится моя жизнь после того, как я войду.

* * *

Полчаса спустя я сижу в кресле, занимающем угол кабинета, и с открытым ртом смотрю на отца.

– Это шутка?

– Это не шутка. – Он опускает плечи и проводит рукой по своим седеющим волосам.

– Окей, давай разбираться. Ты украл деньги у русских и проиграл их, поэтому сейчас ты просишь меня выйти замуж за босса русской мафии.

– Я ничего не крал, Нина. – Он взмахивает руками, встает и начинает ходить взад-вперед. – Я просто взял их в долг на несколько дней, потому что мне нужны были средства для этой сделки. Я не думал, что парень окажется аферистом или что он возьмет деньги и исчезнет.

– Ты взял деньги, и ты не можешь их вернуть. Как, черт возьми, ты связался с русской мафией? О чем ты вообще думал, папа?

– Не говори со мной таким тоном! – Он обвиняюще указывает на меня пальцем. – Я твой отец!

– Боже мой, ты просишь меня выйти замуж за преступника, чтобы спасти твою задницу. Учитывая все это, я думаю, что могу говорить с тобой в любом тоне.

– Нина…

– Они ждут, что я выйду замуж за их босса? Реально?

– Это временно. – Он машет рукой, как будто сказанное ерунда.

– Но почему? Разве дочери мафии, которые хотят выйти за него замуж, еще не выстраиваются в очередь? Для любой из них подобное было бы исполнением мечты, разве не так? Почему я?

– Они не сказали. Такие люди ничего не объясняют. Они говорят тебе, что делать, и если ты этого не делаешь, ты труп.

– Ты правда думаешь, что они тебя убьют?

– Да. Меня удивляет, что они еще этого не сделали. – Он перестает ходить и поворачивается ко мне. – Если ты не сделаешь то, о чем они просят, я – труп.

Я делаю глубокий вдох и запускаю руки в волосы, сжимая голову, как будто это поможет мне найти решение проблемы. Потому что я не собираюсь ни за кого выходить замуж, будь то фиктивный брак или нет.

– Окей, давай подумаем. Должен быть какой-то способ исправить это. У меня есть сбережения – тысяч пятьдесят. Через месяц у меня будет следующая выставка, и я смогу достать еще двадцать, если получится закончить все пятнадцать картин и они все продадутся. Сколько денег ты сможешь получить за дом?

– Тысяч восемьдесят. Или девяносто, если мы продадим еще и мебель. Еще десять я смогу получить за машину.

– Хорошо. Это нам дает около ста семидесяти тысяч. Этого будет достаточно? Сколько ты им должен?

– Три миллиона.

Должно быть, у меня случился микроинсульт, ведь отецникак не мог сказать то, что я только что услышала.

– Можешь, пожалуйста, повторить?

– Я должен им три миллиона долларов.

Я смотрю на него с широко открытым ртом.

– Боже мой, папа!

Я наклоняюсь и прислоняюсь лбом к коленям, стараясь контролировать дыхание. Я не создана для брака. Никто в здравом уме не предложил бы три миллиона долларов в обмен на шесть месяцев брака. Здесь должен быть