И вот настало Рождество - Эмма Хэзерингтон Страница 2

– Ты прекрасно знаешь, что нет, – говорит он, целует меня в щеку и поправляет очки в черной оправе. Он пахнет вином и пряностями. – Только тебе, моей ближайшей подруге. Скажи, ты в порядке? Речь была прекрасна, интересуюсь на всякий случай.

Карлос никогда ничего не упускает.

– Просто мозг играет со мной в игры. Все уже нормально.

– Роуз? Что такое?

– Это глупо. Честное слово. Просто голова немного закружилась. Лучше ты расскажи мне о планах на праздники. Уже предвкушаешь? Я жду не дождусь момента, когда смогу отключить компьютер и просто ничего не делать.

Карлос приподнимает бровь.

– Хм. Ладно. Расскажешь, как будешь готова. Скажи лучше, что передумала и все-таки придешь к нам в гости. Отец купил еще одну тарелку для сыра и новые винные бокалы – хрустальные, на минуточку – на случай, если ты появишься. И наконец раскошелился на «Скрабл». Новый, лимитированное издание.

Мы подходим к высокому столу у окна, окруженному барными стульями. Я занимаю место, пристраивая на сиденье вышитую бусинами серебристую сумку. Когда-то в шестидесятых она принадлежала моей покойной бабуле Молли. Как и большинство моих вещей, она существовала на этой планете гораздо дольше, чем я сама.

– Это ужасно мило с его стороны, – говорю я Карлосу, когда мы усаживаемся за стол. – Но ты же знаешь, я просто притворяюсь. К Рождеству я пока не готова.

– Но Роуз…

– Правда. Я не могу, – объясняю я уже в сотый раз.

– Зачем так себя наказывать? – шепчет он. – Разве ты недостаточно страдала?

– Я пока не готова, – шепчу я в ответ. – Сегодняшний вечер – мой максимум, Карлос. Лучший план – это отсутствие планов, как и раньше. С завтрашнего дня я ухожу в долгий отпуск, а когда вернусь, вся эта суета уже закончится. Я буду свежей и отдохнувшей и смогу с новыми силами взяться за работу.

Он морщится, карие глаза обеспокоенно блестят. Его очки запотевают от жара, так что он снимает их и принимается протирать.

– Никто не ждет, что ты будешь к себе так строга, Роуз, – напоминает он мне, и его лоб рассекает тревожная морщинка. – И не говори, что у тебя есть Джордж. Он не считается.

Я потягиваю коктейль и оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто из наших коллег не слышит этого разговора. К счастью, большая часть из них занята: они поют, используя бутылки из-под шампанского в качестве микрофонов, и раскачиваются в такт музыке. На какое-то мимолетное мгновение мне хочется стать такой же молодой, такой же счастливой. Бесстрашной и беззаботной, с миром, лежащим у моих ног.

Согласно версии для коллег в нашем небольшом агентстве, я оставляю шумную городскую суету, чтобы провести Рождество с пожилыми родителями и любящей сестрой, на севере, откуда я родом. Все так думают уже несколько лет, с тех пор как я появилась в Дублине с собакой и разбитым сердцем. Моих сил хватило только на то, чтобы найти работу, и я смогла забраться на верх карьерной лестницы в достаточно короткий промежуток времени.

– Джордж будет со мной, куда бы я ни отправилась и что бы ни делала, – говорю я своему бизнес-партнеру, выдавливая улыбку. – Он отличная компания.

Карлос закатывает глаза.

Я продолжаю:

– Он предпочитает корм модному ужину с индейкой, он не напивается, но все равно спит большую часть дня. Мой Джордж – идеальная компания на Рождество.

– Хочешь сказать, у тебя не бывает желания бросить его и разнообразия ради съездить куда-нибудь на юга, м-м?

Притворно ужаснувшись, я прикладываю руку к сердцу.

– Мы с Джорджем одна команда, Карлос. Мы идем в комплекте. Мы…

Я хочу сказать «семья», отчего желудок скручивает. Я вспоминаю свою настоящую семью на севере, семью, с которой я лишь мечтаю отпраздновать Рождество, как раньше.

– Ты звонила маме, говорила ей, что снова будешь одна? – спрашивает Карлос, словно прочитав мои мысли.

– Нет.

– Саре?

Я качаю головой.

– А собираешься?

Я снова качаю головой.

– Ох, Роуз.

– Я пока не могу им сказать, – я понижаю голос ровно настолько, чтобы меня можно было расслышать за раздражающей праздничной музыкой. Заразительный смех, который прежде пролился бы на мою душу, словно бальзам, сейчас лишь напоминает мне о собственной несчастности. – Она будет разочарована, когда узнает, что я снова хочу провести Рождество одна. Не хочу этого слышать. Но я должна, Карлос. Мне так нужно.

Он отворачивается. Я знаю, что он скажет.

– Ты же понимаешь, что когда наконец созреешь провести Рождество в кругу семьи, уже может быть слишком поздно. Ведь прекрасно знаешь, и я знаю, как жизнь может перемениться в одно мгновение.

Я замираю. От одной мысли сердце падает в желудок.

– Я понимаю, Карлос. Хорошо понимаю, – вздыхаю я. На языке крутится признание. – Не злись, но мне привиделось вот только что, будто я его видела. Это был просто кто-то похожий. Я знала, но все равно…

Карлос пытается меня перебить, но я продолжаю говорить.

– Слушай, я и без тебя понимаю, что это глупо и жалко. Я знала, что это не может быть он, но все равно не удержалась. Подошла поближе.

– Ты поэтому так себя вела?

– Да, – киваю я, чувствуя, как подступают слезы.

– Дорогая, мне так жаль, – говорит Карлос. – И это не глупо. И не жалко. Это душераздирающе. Держись.

В горле пересыхает. Пора бы мне убираться отсюда.

– Я была так близка к тому, чтобы опозориться. И когда этот мужчина обернулся… Боже, Карлос, неужели я с ума схожу? Это был муж новенькой, Элис. Но на мгновение, одно прекрасное мгновение, я позволила себе вообразить, что он здесь.

Я закусываю губу и отвожу взгляд. Не буду сегодня плакать, и плевать, что от пары коктейлей эмоции прорываются наружу. За закрытыми дверьми я выплакала перед Карлосом все слезы, пытаясь справиться с потерей Майкла, но не тут. Не на глазах у всех.

– Роуз, ты меня убиваешь, – отвечает Карлос и слезает со стула, чтобы оказаться ближе. – Ты умница, держишься молодцом. Маленькими шажочками, помнишь? Знаю, как тяжело тебе быть здесь и держать лицо.

Я оглядываю комнату. Моя команда – вся моя жизнь. Да, мне больно, но я бы ни за что не подвела их. Я обязана была прийти и поблагодарить их за еще один прекрасный рабочий