Да, нет, возможно - Аиша Саид Страница 21

– Вот что я думаю про отдельную комнату для подростков, – говорит она, устраиваясь в пассажирском кресле поглубже. – Ее наличие сразу многое упростит. Во-первых, в банкетном зале появится больше места…

– Тебя так на этой идее и заело?

– Меня не заело, – возмущается она. Мне не нужно даже отвлекаться от дороги: я и так знаю, что Софи сейчас закатила глаза. – Я просто размышляю вслух. Во-вторых, можно настроить комфортное освещение для гостей. Понимаешь? Тем, кто постарше, – мягкий свет. Тем, кто помоложе, – темноту. Может быть, включим разноцветный диско-шар со светодиодами. И не вздумай шутить про диоды и идиотов.

– Я даже не…

– Ты об этом подумал. Предсказуемость твоего юмора обсудим как-нибудь потом. Возвращаясь к освещению…

Периодически я перестаю ее слушать. Не потому, что мне скучно. Просто сейчас в машине говорят она, навигатор в телефоне и Национальное радио. Неудивительно, что я в итоге пропустил несколько минут ее монолога.

– …в «Бутылочку» или «Семь минут в раю», понимаешь?

– Погоди, что? – Мы стоим на «красном» на 17-й улице, и я могу наконец посмотреть на сестру.

– Это игры такие, Джейми.

– Я знаю, что это игры. Я не знал, что ты в них играешь.

– Я такого не говорила. – Софи вздыхает. – Просто отдельная комната для подростков дала бы нам такую возможность. Тебе, конечно, это и в голову не приходило: ты в седьмом классе каждые выходные проводил, наверное, играя с родителями своих друзей. Так они и подчиняют тебя своей воле.

Я сворачиваю налево.

– Не думаю, что дела обстоят настолько плохо, Софи. Люди просто пытаются устроить своим детям праздник.

– Да я ничего и не говорила. Что бы там ни думала мама, в восьмом классе все будет совершенно по-новому. Тесса сказала, ей в этом году разрешили на день рождения устроить вечеринку без взрослых, понимаешь? Мы будем играть в «Бутылочку» и в «Семь минут в раю», может, даже в «Полижи и приложи»…

– Во что?!

– Это игра с карточками. Ну ты и ребенок, Джейми. И к тому же…

Но тут мое внимание привлекает то, о чем рассказывают на радио. Точнее, одно имя.

«Имам Шахид Джексон из общинной мечети Брукхейвена присоединится к нам сегодня, чтобы обсудить…»

Я делаю звук погромче.

– Это что? – спрашивает Софи.

– Национальное радио.

– Естественно…

– Хочу послушать. По-моему, это он был на том ифтаре, куда приходил Россум.

Остаток пути проходит в молчании. Мы просто слушаем.

– Сегодня утром Йен Холден, представитель Конгресса от республиканцев, рассказал о новом акте, который призывает частично запретить головные уборы и предметы одежды, закрывающие лицо, для людей, выходящих в социум. Например, это правило коснется водителей автомобилей, – говорит Тэмми Эдриэн, ведущая программы. – Имам Джексон, спасибо, что присоединились к нам в «Честном разговоре». Как по-вашему, что может означать подобное ограничение для мусульманского сообщества Джорджии?

– Спасибо, что пригласила меня, Тэмми. Думаю, мы пока еще только пытаемся осознать последствия принятия подобного акта. Но главное я могу сказать уже сейчас: это излишняя мера. Она продиктована страхом. Можно считать, что республиканские законотворцы в очередной раз пытаются ограничить свободы мусульманского населения, которое хочет принимать участие в повседневной жизни штата и страны.

– Защитники инициативы – среди них сенатор от штата и кандидат внеочередных выборов Эйса Ньютон – настаивают, что это мера безопасности, которая касается абсолютно всех. Напомню, сенатор Ньютон уже пытался несколько лет назад провести в Конгрессе сходный акт, но потерпел неудачу. Как бы вы ему ответили?

– Можно сколько угодно притворяться, что эти действия не направлены против мусульман, но мы все имели возможность ознакомиться с текстом акта, опубликованным сегодня утром. В нем используется только местоимение «она». Значит, закон специально создан для того, чтобы воздействовать на женщин, выбравших носить головные уборы, закрывающие голову и лицо.

– Пресс-секретарь Холдена выпустил заявление, в котором использование одного и того же местоимения объяснялось опечаткой.

– Скорее уж они просто забыли исправить это до публикации закона.

– Нельзя не признать, что намерения авторов акта действительно вызывают вопросы, – продолжает Тэмми. – Дело в том, что их инициатива опирается на уже существующий закон, предложенный на рассмотрение Конгресса в 1950-х с целью защитить жителей Джорджии от ку-клукс-клана. Однако Холден предложил ряд поправок, которые расширяют действие акта. Теперь акценты смещены так, чтобы затронуть непосредственно мусульманских женщин. В девяностых Ньютону не удалось провести этот акт, но сейчас, учитывая сложившуюся политическую ситуацию, инициатива может получить поддержку.

– Ужас какой, – негромко говорит Софи.

– Ага, – вздыхаю я. – Ничего себе.

– …Увеличится количество преступлений на почве ненависти, – говорит имам Джексон. – Но что гораздо важнее, он в корне меняет представление о происходящем. Реальность такова, что в Джорджии мусульманки часто становятся жертвами преступлений на почве ненависти. Жертвами, не преступницами. Однако принятие подобного закона…

– Джейми, мы сейчас мимо храма проедем.

– Упс. – Я резко сворачиваю направо.

– …Губернатор Дойл – человек прагматичный. Он республиканец, но уже заявил о своем намерении наложить вето на эту инициативу. Соответственно, сейчас все зависит от того, сможет ли Республиканская партия снять его вето большинством голосов в Палате представителей и сенате. Поскольку они уже побеждают в тридцать четвертом округе, достаточно будет выиграть выборы в сороковом, чтобы получить заветное большинство, – объясняет Тэмми. – Раньше представителем округа был республиканец Джон Грэм, избранный в этом феврале на внеочередных выборах в Палату представителей. Джордан Россум, кандидат от Демократической партии, уже выпустил заявление, в котором новый акт рассматривается как оскорбление достоинства и ущемление религиозных свобод мусульманской общины Джорджии.

– Он абсолютно прав, – добавляет имам Джексон. – И это поднимает вопросы, которые нам придется теперь обсудить. Что мы имеем в виду, когда говорим об обеспечении религиозных свобод? Образ какого гражданина возникает в этот момент перед нашими глазами?

– Ставки на внеочередных выборах еще никогда не были так высоки, – заключает Тэмми.

Я паркуюсь возле храма и несколько секунд смотрю прямо перед собой.

– Мама Майи носит хиджаб.

Софи продолжает сидеть в пассажирском кресле, обнимая сумку с учебниками по ивриту.

– Все будет хорошо, – говорит она. – Никто не станет голосовать за Ньютона. Он же расист.

– Точно, – невесело усмехаюсь я.

Перед тем как выбраться из машины, Софи обнимает меня, но я почти не обращаю на это внимания, хотя такое случается очень редко. Я быстро снимаю телефон с зарядки. И, не выезжая с парковки, чтобы не успеть себя отговорить, пишу сообщение Майе.

Только что узнал про акт. Ты как?

Она сразу же отвечает.

Ох. Не очень.

И, спустя секунду: А ты занят? Может, приедешь?

Я сразу же ввожу ее адрес в навигатор и едва не забываю ответить.

Глава десятая. Майя

Мама снимает трубку после первого гудка.

– Я иду на совещание. Все в порядке?

– Нет, – отвечаю я. – Все совершенно не в порядке.

– Что случилось? Я скажу Крису, что должна уйти. Буду дома через двадцать минут.

– Нет! Я про акт! Ты слышала про закон, который пытаются провести в Конгрессе?

– Ах это… – Она вздыхает. – Да, я об этом слышала.

– И? Ты не расстроена?

– Конечно расстроена. Я в ярости.

– Что нам теперь делать?

– Но ты уже делаешь. Ты же ходишь с агитацией.

– Это? Нельзя же ждать до выборов! Нужно что-то сделать прямо сейчас.

– Совет собирается сегодня вечером. Мы обсудим дальнейшие шаги.

– Я тебе скажу, какой должен быть первый шаг. Нужно послать сенатора Ньютона на…

– Майя, следи за языком!

– …на Луну! – морщусь я. – Он м-м… мерзкий расист!

– Обещаю, я буду держать тебя в курсе, – говорит мама. – Но, поверь, мы еще заставим его жалеть об этом. Такое ему с рук не сойдет.

Я улыбаюсь, услышав в ее голосе задор. Ей-то никто не посмеет диктовать, как одеваться.

– Как у тебя дела? – спрашивает мама. – Обживаетесь