Сахар и золото - Эмма Скотт Страница 22

Фиона провела пальцем по моей челюсти, очертила контур губ, скользнула на другую сторону, направляясь к уху с тяжелым пирсингом.

– Как покер? – тихо поинтересовалась она таким тоном, каким девушка спрашивает своего парня о том, как прошел его день.

«Я не ее парень. Она не моя девушка», – напомнил себе.

– Хорошо, – ответил я, изучая взглядом ее глаза, пушистые брови и мягкий изгиб щеки.

– Выиграл?

– Я не понес убытки. Завтра планирую их обчистить.

Фиона кивнула. Ее медленно начала охватывать неуверенность. Очевидно, в ее план не входили просто объятия.

– Поцелуй меня, – попросила она.

Подчинившись, я напористо завладел ее ртом. И уловил, как для Фионы все встало на свои места. Как и для меня. Я не мог остаться. Я не являлся частью ее плана. Сегодня не ночь нежности и прикосновений. Это ночь секса.

– Ты ждала меня, – прорычал я в девичью шею.

Нащупав маленькую грудь, обнаружил уже затвердевший сосок. Ущипнул, заставив Фиону ахнуть.

– Да, – выдохнула она. – Всю ночь.

– Ты готова для меня? – спросил, скользнув ладонью по плоскому животику, мимо пупка, а затем еще ниже.

Она выгнулась от моего прикосновения и прошептала:

– Да, готова…

Выяснив, что она уже мокрая, я застонал одновременно с Фионой.

После ее жесткого поцелуя я решил, что Фиона впустит меня внутрь, но она вдруг резко остановилась, словно вспомнив какое-то правило.

– Презерватив!

И она потянулась к ящику прикроватной тумбочки.

Я покорно надел защиту. А после Фиона приняла меня в свое тело, и мир исчез в идеальном покое. Весь остаток ночи я растворялся в ней. Доводил до мощного оргазма. И так по кругу, пока мы оба не выдохлись.

Позже Фиона уснула, а я обнял ее так, как обнимают только того, кто тебе не принадлежит.

Глава 8

Николай

Фиона лежала на моей груди. Мы тесно прижимались друг к другу, соприкасаясь обнаженной кожей. Серый утренний свет пробивался сквозь не желающие рассеиваться грозовые тучи. Снова барабанил по стеклу дождь. Я откинулся на подушки. Вымотанное тело отяжелело. Снаружи буря не утихала, но в студии Фионы меня окружала плотная тишина, от которой клонило в сон.

Нежные пальчики прошлись по татуировкам на моей груди, по плечу и дальше вниз по руке.

– Сожми кулак, – попросила она. – А теперь оба.

Левой рукой я лениво перебирал ее волосы, но вытащил ладонь и выполнил просьбу.

– Пешка и обман, – прочитала Фиона, очерчивая контур выбитых между костяшками букв, а потом заглянула мне в лицо. – Что это означает?

– Разве это не похоже на жизнь? Мы все пешки в космической игре. Либо так, либо все это гребаная шутка.

«Или ошибка. Я ошибка».

– Мрачновато звучит, тебе не кажется? – нахмурилась Фиона.

Я пожал плечами.

Она переплела наши пальцы, и стало заметно, насколько бледнее ее кожа. Особенно на фоне моих темных татуировок.

– Если бы я захотела набить буквы на каждом пальце, знаешь, что это было бы?

«Любовь и надежда».

Я отрицательно покачал головой.

– Не единого предположения.

– Любовь и надежда, – ответила Фиона. – Вот такая для меня жизнь. Любить заботящихся о тебе людей и надеяться, что боль станет терпимой или со временем уйдет.

«О ком заботишься ты, Фиона, и кто заботится о тебе?»

Провидение не могло ответить, а реальный мир не давал никаких подсказок. Ни фотографий на стенах, ни звонков или сообщений, никакого упоминания о семье. Единственным свидетельством ее взаимодействия с внешним миром была фотография на тумбочке. На ней Фиона улыбалась в объятиях афроамериканки и двух парней приблизительно моего возраста. Судя по всему, они находились на ярмарке, поскольку на заднем фоне виднелось колесо обозрения, а один из парней держал в руках сахарную вату, по цвету напоминающую волосы Фионы.

Я не привык задавать личные вопросы, поэтому сейчас с трудом заставил себя открыть рот.

– Итак… как долго ты здесь живешь?

– Два года, – отозвалась она. – Здесь прекрасный вид, но сама студия маловата. Пока нормально, я ведь коплю деньги на переезд.

– И куда на этот раз?

Аккуратные черты лица Фионы напряглись. Она испытывала неуверенность и сомнение. Благодаря провидению я увидел темные облака воспоминания – хотя нет, нескольких лет воспоминаний, – которые клубились вокруг нее подобно грозовым тучам. Ее желание покинуть Джорджию связано с каким-то травмирующим событием в прошлом. Провидение продемонстрировало мне размытое изображение: Фиона с развевающимися за спиной волосами и протянутыми вперед руками бежала к месту назначения, в то время как толстая черная линия привязывала ее к буре. Она рвалась изо всех сил, веревка ослабла, но все равно держалась крепко. Я знал, что она не остановится до тех пор, пока веревка окончательно не порвется, а Фиона не окажется на свободе.

Благодаря моей способности, я увидел все это меньше чем за секунду, и пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не сунуть нос не в свое дело. Не надругаться над ее сокровенным «я».

– Ты не обязана говорить…

– В Коста-Рику, – решилась Фиона. – Ух ты, обычно я не рассказываю об этом…

Покачав головой, она коротко усмехнулась. На мгновение ее охватили сомнения, но Фиона отбросила эти мысли, как будто слова о переезде прогнали плохие воспоминания. Ее глаза заблестели от мечтаний и долгих лет планирования.

– Да, я переезжаю в Коста-Рику. Знаешь, хочу жить как отшельница. Купить маленький домик посреди всей этой прекрасной зелени. – Фиона пробежалась пальцами по ловцу снов – татуировке, занимающей всю левую часть моего тела. – Идеально. То, о чем я мечтаю.

– Звучит так, будто ты собралась жить где-то на отшибе, – заметил я.

– Именно это мне и нравится. Мечтаю выращивать овощи, может завести цыплят, гулять по пляжу, качаться в гамаке и слушать звуки джунглей. Просто…

– Просто что?

– Не знаю. – Она слабо улыбнулась. – Просто быть. Просто жить, дышать и без всяких помех быть той, кто я есть. Понимаешь, о чем я?

– Да, – произнес я, – прекрасно понимаю, о чем ты.

Фиона подперла рукой подбородок. Она продолжала лежать, прижавшись к моей груди, как будто ей там самое место.

– Ты когда-нибудь мечтал о таком месте, Николай? – спросила она.

– Нет.

– Нет? – Она склонила голову набок. – Если бы ты мог отправиться в любую точку мира, куда бы поехал?

Туда, где нет моего провидения. Только вот оно находилось внутри меня, словно болезнь, следующая по пятам, куда бы я