Бурные страсти тихой Виктории - Лариса Кондрашова Страница 23

Вика с сожалением посмотрела на свой только что надетый, но теперь абсолютно мокрый сарафан и пошла переодеваться, сказав хулигану-псу:

— Если ты будешь так же, как хозяйка, все ронять, разбивать и проливать, боюсь, одному из нас придется уйти.

Блэк виновато посмотрел на нее, словно пожал плечами: «Чем я могу помочь, если мне не нравится эта дурацкая вода? Можно еще понять, когда в речке или идет дождь — тут уже никуда не денешься. Но выливать ее на себя специально?»

Понятно, что Вика все это додумала за пса, но и в самом деле, стоит ли ей обвинять бессловесное животное в том, что у нее не получается с наскока дело, которое для кого другого — сущий пустяк. Взялся за гуж, не говори, что не дюж!

Теперь она решила поступить по-другому. Поставила Блэка рядом с ванной, налила в нее воду, добавила шампунь и стала поливать его ковшиком, помогая себе щеткой. Брызги летели во все стороны, но не так обильно. Во всяком случае, на улице тепло, и до вечера высохнут все ее сарафаны, которые придется намочить или испачкать ради Блэка.

После мытья пса Вика все-таки опять его привязала, но чтобы он не скучал, поставила рядом миски. Одну с кормом, другую — с водой. А сама пошла приводить в порядок курятник.

Сколько же ей предстояло сугубо мужских, как Вика считала, дел! Во-первых, сломать насест. Во-вторых, прибить отошедшие и сменить прогнившие доски. В-третьих, отремонтировать щеколду, запирающую металлическую загородку. В-четвертых, вывезти на тачке мусор. Впрочем, эту работу в их квартале выполняли в основном женщины.

В общем, когда она наконец вымела из курятника мусор и осталась довольна будущим жильем Блэка, она взглянула на себя и расхохоталась. Припомнила стишок из своего детства: «Закопченную кастрюлю Юля чистила песком. Три часа в корыте Юлю мыла бабушка потом!»

Вика отнесла за загородку миски — та, что с сухим кормом, оказалась уже пуста, опять наполнила ее доверху — и отвела Блэка на место его будущего обитания.

Странно, что он покорно следовал за ней, не пытался упереться или показать зубы. Словно с самого начала выбрал для себя Вику в качестве хозяйки и потому доверял теперь ей во всем.

— Ты будешь жить здесь, Блэк, — сказала она, заглядывая собаке в глаза. — Прости, ничего другого предложить тебе не могу.

Пес так и остался стоять за изгородью, как будто она не в вольере его закрывала, а бросала на произвол судьбы.

— Не смотри ты так на меня! — взмолилась Вика. — На ночь я буду тебя отпускать. И гулять с тобой буду.

И опять вздохнула: «Вот только как Санька на это посмотрит?»

Она сняла с ошейника Блэка свой пояс. В пакете с покупками, что привез отец, она видела новый красивый поводок, но в спешке не успела его достать.

Теперь Вика готовила ужин, но уже не следила за своими действиями, а машинально резала, так же и солила, и ничего у нее не испортилось, потому что, когда она попробовала уже готовый борщ, поняла, что сотворила если и не шедевр, то все равно очень вкусное первое блюдо.

Отбивные тоже вышли ровненькими, аккуратно поджаренными. Сегодня ей все удалось, как и положено хорошей хозяйке, ожидающей с работы любимого мужа.

На самом деле Вика думала не столько о Саньке как о любимом, сколько о его предстоящем решении по поводу Блэка.

Другая жена оказалась бы похитрее, использовала ситуацию, в которой муж продолжал бы чувствовать себя виноватым. И сделала бы все так, как считала нужным, а совершивший преступление супруг не посмел бы и пикнуть… Другая, но не Вика. Она никогда ситуациями не пользовалась.

И все же ей неприятно было думать о том, что Санька может опять скривить губы и проговорить что-нибудь вроде:

— Все люди как люди, и только у тебя все не слава Богу! Кто-то собаку выгнал, а ты подобрала. Наверняка у него какой-нибудь скрытый дефект или какая-нибудь болезнь… Калоша!

Почему вообще он ее всегда унижает?! И почему она принимает это как должное?.. Но это, кажется, она уже пыталась для себя выяснить, да так и осталась ни с чем. И накручивать себя против Саньки заранее просто глупо.

В общем, ужин был готов, и Вика, сняв фартук, пошла к курятнику — теперь к собачьему вольеру — еще раз взглянуть на приблудного пса.

Блэк стоял на том же месте, куда до этого вошел с ней, не присел, не пожелал зайти в куриный домик. То ли его не устраивал все еще не выветрившийся запах прежних хозяев, то ли он чувствовал себя новобранцем, который на этом месте только пережидает момент, когда его заберут в настоящую казарму. То бишь в дом.

— Кто же тебя бросил-то, такого красавца? — вновь спросила Вика. После того как она с горем пополам его вымыла, шерсть Блэка заблестела и сам он стал выглядеть еще представительнее.

Пес посмотрел на нее и повел ушами.

— Не нравится тебе здесь, да?

Она открыла щеколду и зашла внутрь.

— Ну, давай зайдем в эту почти конуру, посмотришь, как я все убрала.

Она потянула пса за ошейник, и он, слегка поколебавшись, позволил ей увлечь себя в курятник.

— Видишь, я подмела. Доски здесь целые. На зиму постелю тебе теплую подстилку. Конечно, шерсть у тебя коротковата, но у нас и зим слишком холодных не бывает. А потом, может, Санька обогреватель какой-нибудь придумает… Если ты ему понравишься. Я бы тебя выпустила во двор, но лучше давай подождем до вечера.

Она вернулась в дом и опять занялась хозяйством. Вымыла с порошком плиту, кафельный пол, протерла хрусталь, поменяла полотенца на чистые, а Санька все не шел. Вернее, будто нарочно медленно шло время — до конца работы на базе оставалось еще тридцать пять минут.

Санька приехал домой ровно в пятнадцать минут седьмого. Вика ждала его и посматривала на кухонные часы с кукушкой. Наверное, и мужу не терпелось оказаться дома и убедиться в том, что семья его все еще существует, несмотря ни на что.

Таких серьезных размолвок между ними прежде ни разу не было, а уж в разных комнатах супруги вообще никогда не спали. Потому Санька в глубине души опасался, что Вика