Цветок забвения. Часть 2 - Мари Явь Страница 23

— Можно, — Чили ещё не закончила вопрос, но я уже ответила:

— Да.

Положив свои ладони поверх её, я выгнулась с требованием чего-то выходящего за рамки водных процедур. Чувствовать её прикосновения там оказалось неожиданно приятно.

— Ты такая нежная…

— Не настолько, чтобы ты боялась до меня дотронуться.

— В такие моменты я даже смотреть на тебя боюсь.

— Почему? — Я прильнула к ней, поощряя эту откровенность. — Что тебя так пугает?

Чили покачала головой.

— Тебе нельзя быть такой красивой рядом со мной.

— Нет?

— Я тебе запрещаю, — сказала она почти серьёзно, и я улыбнулась её грозному комплименту.

— Если красота — преступление, то ты виновата сильнее меня, Чили.

— Похоже, так и есть, — ответила она без всякого самодовольства. По факту: её внешность была преступлением. Всё то, что в ней так восхищало — было под запретом здесь.

Повернувшись к ней, я прижалась губами к её губам, шепча:

— Не понимаю, как что-то настолько красивое может так страдать в мире, поклоняющемся красоте. Как мне утешить тебя, Солнце?

— Поцелуй меня ещё раз, — предложила она, но я знала, что этого недостаточно.

— Что мне сделать? Чего ты хочешь? Возможно, для того, чтобы достойно тебя утешить, действительно, понадобятся все женщины на свете…

Её пальцы сжали мои соски, и я ахнула. То, что вначале показалось болью, отдалось сладким зовом там, где Чили ко мне даже не прикасалась.

— Со всеми женщинами на свете меня примиряет лишь твоё существование. Я готов простить им, что угодно, только потому, что ты — лучшая из них. Но представляешь, что произойдёт, если ты продолжишь и дальше так шутить? — спросила она, поглаживая розовые вершинки, жалея. — Не надо говорить о посторонних сейчас. Нам никто не нужен, правда? Хорошо и так.

Хорошо?..

Я изначально пришла сюда побаловать себя. Но то, что происходило теперь, выходило за рамки привычного удовольствия. И когда это волшебное чувство начало ускользать, я попросила:

— Потрогай ещё, Чили.

Прижимаясь к ней, я задела тот самый «изъян», который собиралась не замечать до конца жизни. И раньше бы Чили отстранилась, но теперь наоборот притянула меня к себе, позволяя почувствовать эту форму, длину и твёрдость.

Я потёрлась об неё, слыша в ответ судорожный выдох. Её руки опустились на мои ягодицы, обхватывая, чего-то требуя, и мне захотелось… раздвинуть ноги, прогнуться в спине, найти идеальное положение именно для нас, чтобы выяснить уже наконец, что с нами происходит.

Если это и есть «обретение гармонии», то неудивительно, что вокруг обучения юных Дев всегда столько шума. Рано или поздно мы бы пришли к этому, конечно. Это неизбежно, когда проводишь столько времени вместе, а потом остаёшься наедине. Но, даже мысленно готовясь к чему-то, что сделает меня абсолютно счастливой, я не представляла, что это будут делать простые прикосновения. Какая жалость, что ни темноглазым женщинам, ни людям Внешнего мира не доступен такой вид наслаждения. Гармония. Высшая её ступень, на которую я вот-вот взойду. Но, очевидно, только с чужой помощью.

— Погладь меня здесь…

Когда вместо ответа чужая ладонь тут же оказались между моих ног, я поняла, что Чили сама не знала, как меня об этом попросить. Словно давно хотела прикоснуться там. Сжать. А потом потереть, заставляя податься навстречу этим движениям.

— Чили…

— Ты похожа на цветок. — Её пальцы осторожно заскользили по моим складочкам, раздвигая, изучая, чуть надавливая. — Нежные, гладкие лепестки…

— Ты не любишь цветы, — вспомнила я, но она ответила:

— Этот цветок особенный. Его невозможно не любить. Его мечтают сорвать все мужчины Внешнего мира. Они готовы убивать друг друга и умирать за это.

— Не говори о мужчинах Внешнего мира.

— Его мечтают сорвать и отшельники.

— Мне нет дела до их желаний.

— Об этом мечтаю я.

Я погладила ласкающую меня руку.

— Расскажи.

Раздался тихий стон — отчаянья, а не удовольствия.

— Тебя, в самом деле, не просвещали на этот счёт? Ни Мята, ни Имбирь?

— Что? О чём?

— О настоящем единстве. О том, почему ты такая идеальная для меня здесь. — Чили потёрла чувствительную точку, и я привстала на колени, открываясь для её прикосновений. Будто именно этого добиваясь, Чили потрогала меня ниже, нажимая пальцами на сердцевину между «лепестками». — Вот здесь, да. Чувствуешь?

Я судорожно выдохнула. Было шоком обнаружить там тугие мышцы, которые тут же воспротивились давлению. Чили отдёрнула руку, ещё до того, как я разобралась в ощущениях, поэтому я попросила:

— Ещё…

— Ты слишком узкая. Тебе будет больно.

— Этот цветок — твой, Чили, ты можешь сорвать его, — несмело предложила я, но, почувствовав настойчивое вторжение пальцев, вцепилась в чужое запястье.

— Прости. Я не стану больше так делать. Не бойся. — Давление сменилось успокаивающими поглаживаниями. Чуть сместив пальцы наверх, Чили поласкала нежную вершинку. — Так тебе больше нравится?

— Я хочу, чтобы тебе нравилось тоже. Хочу утешить тебя, — прошептала я.

— Скоро ты сможешь исцелять себя и унимать любую боль. А я научусь защищать тебя… — Она мучительно вздохнула. — Возможно, к этому моменту ты сама захочешь уйти отсюда. Тогда мы сделаем это.

— Почему это должно быть больно? Почему для этого нужно сбегать?

Моё беспокойство заставило её помрачнеть.

— Я всё сделаю правильно, — пообещала Чили. — Тебе не будет больно и страшно. Только не когда к тебе прикасаюсь я.

— Я знаю, — улыбнулась я, не понимая, зачем так горячо убеждать меня в самых очевидных вещах. — Я верю тебе.

Глава 8

Настоящее единство… Узнав о нём, я уже не могла сосредоточиться ни на чём другом, будь то работа в саду или досуг во дворце. Мне не терпелось снова остаться наедине с Чили, чтобы осторожно, намёками вовлечь её в разговор о тайне, которую она скрывает от той единственной, кого могла взять в сообщники.

— Ты делаешь большие успехи в садоводстве, — ненароком заметила я, шагая следом за Чили по фруктовой аллее. — Скажу даже, как садовница, ты заткнула меня за пояс.

— Правда?

— Да. Ты так хорошо разбираешься в «цветах», о которых я должна знать в первую очередь.

Чили обернулась, самодовольно улыбаясь.

— Этот «цветок» — королева сада. Я позабочусь о нём.

— Королева сада? — переспросила я. — Хорошо, что ты так считаешь. Это вселяет надежду, что ни на что другое здесь ты покушаться не станешь.

Я перехватила её руку, которую она протянула к зреющему персику.

— Ты