Не по торной дороге - Анатолий Александрович Брянчанинов Страница 23

— Что же так? — усмехнулся Бирюков. — Или и без конфект много сласти выпало тебе сегодня на долю?

— Не понимаю я ваших острот! — пожал плечами Орест и повернулся, чтобы идти.

— А дамочка-то, ух канальство! С какими калеными глазами! — остановил его зять. — Так вот и пышет!

— Какая дамочка? — нетерпеливо спросил Осокин, порываясь уйти.

— А вон та, к которой ты пробираешься! — бесцеремонно кивнул головой Бирюков в сторону Софи.

— Вы — совершенный невежа! — взбесился Осокин.

— А ты может думаешь, что все дураки, не видят!

Орест отвернулся и пошел прочь.

Около Софи заметил он незнакомую девицу, Огнева и некоторых других кавалеров. Леонид Николаевич сидел немного поодаль и, развалившись, корчил из себя Печорина: зевал, чистил Бог весть для чего, привешенным к часовой цепочке ножичком, свои и без того выхоленные ногти и саркастически улыбался, вслушиваясь в любезности увивавшихся около Софи юношей. При приближении Ореста, он взглянул на него и, вспомнив, что с ним сегодня еще не здоровался, не совсем решительно проговорил:

— Bonjour![132]

Осокин отвернулся и молча прошел мимо скучающего франта. Тот не совладал с собой и сконфузился. Софи, от внимания которой редко что укрывалось, заметила это и подозвала Ореста.

— Садитесь, ласково предложила она ему, — и, в ожидании танцев, поболтаем.

Осокин сел.

— Vous venez de donner une petite leçon?[133] — улыбнулась она, очень хорошо зная, как приятны будут Оресту эти слова.

— Я просто не хотел ответить на его поклон.

— За что?

— Monsieur est trop mal eleve![134]

Софи более не настаивала.

— Ne ferons nous pas un petit tour?[135] — спросила сидевшая около Ильяшенковой девушка.

— Pourquoi pas,[136] — ответила Софи.

— А кстати, у меня и план готов, — сказал Осокин. — Вы видели зимний сад?

— А разве есть?

— Прелестный… Желаете, чтобы я был вашим чичероне?

— С удовольствием. Mery, serez-vous de la partie?[137] — обратилась Софи к своей соседке.

— Volontiers[138], — отвечала та и поднялась с места.

Орест предложил руку Софи, один из юношей ее спутнице, и молодые люди тронулись.

— Вы опять не в духе? — заметила Софи своему кавалеру.

— Что делать: обстоятельства так складываются! — вздохнул молодой человек.

— Вы, однако, капризны!

— Я уверен, что вы извините мой каприз, когда узнаете его причину.

— А в чем она заключается?

— Мне ужасно хочется танцевать с вами эту, кадриль, а между тем…

— Но я танцую с вами следующую…

В это время они вошли в сад и разделились на пары; Софи с Осокиным осталась у фонтана, а юноша с своей дамой отправился далее.

— Вы не поняли меня, Софья Павловна, — с волнением проговорил Орест, — мне хотелось бы весь вечер танцевать с вами… не отходить от вас…

Софи вспыхнула и в смущении опустилась на близ стоявшую скамейку.

— Когда на днях, в первый раз после разговора в собрании, — с жаром продолжал молодой человек, — вы с прежнею снисходительностью отнеслись ко мне — я ожил… Сегодня я не знаю, что со мной… я сам удивляюсь своей смелости… Простите, но я выскажусь: я люблю вас, Софья Павловна!

Кровь ударила в голову Осокина и, весь замирая, с лихорадочным трепетом, взглянул он на Софи. Она сидела склонив голову и, закрывшись веером, тяжело и часто дышала. Волнение охватило и ее: ноздри ее расширились, черные глаза сверкнули из-под длинных опущенных ресниц, но она молчала и только нервно перебирала отделку своего черного шелкового платья.

— Софья Павловна! — подсел к ней рядом Орест и робко, дрожащей рукой прикоснулся к руке девушки. — Отдайте мне эту руку… отдайте на всю жизнь!

Головка Софи медленно повернулась и она, вся дышащая жизнью, озаренная торжеством, устремила на него свои глубокие, горевшие страстью, глаза.

— И вы не оттолкнете ее? Никогда? — медленно, прерывающимся голосом уронила она.

— Никогда! — воскликнул Осокин и, в беспредельном упоении, поднес руку девушки к своим горячим, трепещущим губам.

XIII

Ильяшенковы собрались в обратный путь немного ранее прочих гостей; Анна Ильинишна жаловалась на мигрень, а Павел Иванович, кончив свою партию, находил, что у Сильванского делать было больше уже нечего. К Ильяшенковым присоединились еще два благоразумные семейства и четыре тройки, со звоном и громом, съехали со двора княжеской усадьбы, увозя своих седоков, довольных и недовольных впечатлениями пережитого дня.

Ночь была светлая, и тонкая пелена молодого снега ярко белела при лунном сиянии. Длинные темные тени деревьев ложились через дорогу и, переплетаясь разнообразными узорами, принимали самые фантастические очертания. Окрестность тихо дремала, окутанная морозною мглою, и в этой строгой тишине как-то неприятно звучал резкий звон колокольца, скрип полозьев или отрывистое карканье взбуженной вороны.

Осокину счастье как-то особенно благоприятствовало в этот вечер: не успели отъехать и версты, как Cle-Cle объявила, что ей холодно и пересела в кибитку своей приятельницы. Заметила ли она, что в санях Ореста она лишняя, или просто показалось ей скучным слушать чужой разговор, не принимая в нем участия, только будущие жених и невеста остались одни. Осокин тотчас же воспользовался этим и приступил к разговору, который во весь вечер тяжелым камнем лежал у него на душе.

— Софья Павловна, — начал он, — вы не рассердитесь, если вместо поэзии, которой полно мое сердце, я на несколько минут обращусь к вам немного прозаически?

Софи посмотрела на него как-то сбоку и ответила:

— Нисколько… и в доказательство того, что я не сержусь на вас — прошу отныне называть меня не Софьей Павловной, а просто Софи… Sophie tout court… Cela vous va?[139] — кокетливо улыбнулась девушка.

— Еще бы, — в восхищении воскликнул молодой человек и потянулся за ручкой, спрятанной в муфту.

— Voyons un peu: quelle prise allez vous me debiter?[140] — ежась от холода и вкладывая руку обратно, спросила Ильяшенкова.

— Если вы, M-lle Sophie (Орест никак не мог решиться выговорить просто Софи), согласились отдать мне ваше сердце, то вы конечно намерены разделять мои убеждения, не так ли?

Девушка несколько встревожилась, но утвердительно кивнула головой.

— Главными из них, — понижая голос, продолжал Орест, — я считаю откровенность и прямоту действий; и вот почему мне хочется, прежде чем я буду говорить с вашими родителями, объясниться с вами, чтобы на будущее время в отношениях наших не было ничего недосказанного. Вы считаете меня богачом?

Быстрый пытливый взгляд сверкнул из-под густых ресниц девушки; она как бы задумалась на минуту, но тотчас же оправилась и весьма равнодушно проговорила:

— Я этим не интересовалась.

Радость отразилась на лице Осокина; маневр Софи ускользнул от