Маленькое лыжное шале в Швейцарии - Джули Кэплин Страница 23

она осталась одна. Кристиан неловко помахал ей рукой, спрашивая «мне оставаться или идти», и последовал за Бернаром. Ута показала ей большой палец, что больше всего укрепило уверенность Мины в себе. Это легко. Это синяя трасса. Она знала, что ей нужно делать, и теперь, когда она оказалась предоставлена самой себе, внизу ее живота внезапно растеклось возбуждение. Никто не увидит, если она выставит себя дурой, она может двигаться в собственном темпе и без стеснения практиковать все техники, которым училась. Синяя трасса, я иду. С внезапным приливом восторга она надела лыжи и глянула вниз на склон. Там было множество людей. Одни медленно двигались, расслабленно делая удобные S-образные виражи, другие с ловкостью камикадзе направляли лыжи прямо вниз по склону. Ее целью было оказаться где-то между ними.

Сперва лыжи никак не хотели ехать прямо, и она, вспоминая навыки, попрактиковалась в поворотах и торможении на вершине склона, радуясь, что здесь еще не слишком оживленно. Постепенно ее уверенность крепла и повороты становились все круче, поскольку она позволяла себе двигаться вниз по склону, а не срезать путь поперек. В какой-то внезапный момент озарения все ее уроки, все, что говорил ей лыжный инструктор – согни колени, наклонись вперед, почувствуй лыжи, – всплыло у нее в голове, и инструкции, казалось, потекли по ее конечностям. Мышцы отреагировали, и вот она уже скользит по снегу, чувствуя свои лыжи в точности так, как ей было сказано. Она расслабилась, движения стали еще легче. Только подумать, если бы она не сделала предложение Саймону, то, возможно, никогда бы не продвинулась дальше крытого склона. В конце концов, это оказался ее единственный порыв, который закончился не так уж плохо. Все остальное, размышляла она, было разорвано в клочья, но, набрав скорость, она почувствовала, как сердце едва не разрывается от счастья. Она каталась на лыжах, по-настоящему каталась на лыжах, и ощущение было просто волшебным. В миллион раз лучше, чем она когда-либо могла себе представить. Словно слетать на Луну и обратно. Настоящий рай.

* * *

В полдень она случайно встретилась в ресторане с Утой. Безумная, чудесная эйфория от катания на лыжах с настоящих гор – всего-то две трассы – не могла компенсировать все более дрожащие ноги, и она отчаянно нуждалась в отдыхе. Вместо того чтобы по-настоящему разобраться в карте, которая не имела для нее никакого смысла, она, следуя чутью, поднялась на пару пролетов подъемника и оказалась на вершине одного из пиков, откуда открывался столь желанный вид на хижину Хайди [48].

– Привет, Мина, – окликнула Ута, которая уже сидела на краю террасы и в одиночестве потягивала пиво.

– Привет. – Она с благодарностью опустилась на стул, сознавая, что бедра изрядно дрожат, а улыбка расплывается по меньшей мере мили на три. Она не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой бодрой. – У меня было самое чудесное утро.

– Идеальные условия. Ты много катаешься на лыжах.

– Мм, – протянула Мина, сделав небольшой глоток кофе и слегка позавидовав покрытому конденсатом пиву Уты.

Они немного поболтали, а потом Ута поднялась на ноги.

– Может, увидимся во время ланча.

Мина рассмеялась.

– Если найду это место. – Она помахала картой. – Удачи, увидимся.

Мина с удовольствием допила кофе, внимательно изучила карту и решила, что, хотя ноги и перестали дрожать, не стоит усердствовать. Она решила осторожно спуститься на лыжах до подъемника, а затем, если получится правильно следовать карте, сможет подняться на подъемнике и немного проехать на лыжах до станции канатной дороги, где сядет на канатку до станции Эггисхорн [49] на вершине горы. Легко, подумала она, снова надевая лыжи и отталкиваясь от склона. Она уверенно ехала вперед, чувствуя, как слегка протестуют мышцы бедер и икр, но виды и шуршание лыж с лихвой компенсировали легкую усталость.

На этот раз она ехала на подъемнике вместе с болтливой семилетней Тарой – по крайней мере, это ей удалось усвоить из своего ограниченного немецкого, – которая была на каникулах, Urlaub, как она помнила из школы, со своей семьей. Тару, казалось, устраивали кивки и улыбки Мины, как и ее единственный вклад в разговор «Меня зовут Мина».

Наверху, как только поднялась перекладина на передней части кресла, Тара спрыгнула, как дерзкий воробей, взмахнула рукой и умчалась прочь без помощи палок, словно лыжи были частью ее тела. Это казалось так легко. Мина приподнялась с сиденья, пытаясь подражать уверенному прыжку девчушки. Сначала у нее получалось довольно хорошо, но потом каким-то образом одна лыжа поехала в одну сторону, а другая – в другую, в результате чего она уселась на снег лицом вниз. По крайней мере, она больше не стояла на пути подъемника, и оставалось надеяться, что ее никто не заметил. Уверенная, что ее брюки порвутся в любую секунду, если не что-то похуже, Мина попыталась подтянуться с помощью лыжных палок, но дряблые мышцы оказались на грани того, чтобы подломиться, ноги начали дрожать.

– Тебе помочь? – произнес жизнерадостный голос, искрящийся привычным смешком.

Вот и растаяла надежда, что ее никто не увидит.

Подняв голову, она неохотно, самоуничижительно улыбнулась Люку. Она, должно быть, выглядит совершенно нелепо.

– Пожалуйста. Кажется, я немного застряла.

Он бросил сноуборд, который нес с собой, и встал перед ней.

– Сколько заплатишь? – спросил он с дразнящей улыбкой, в ярко-голубых глазах плясало озорство.

Она закатила глаза.

– Серьезно, воспользуешься попавшей в беду девицей?

– Обязательно. – Он ухмыльнулся, все еще стоя на месте и не делая ни единого движения.

Она застонала и попыталась пристально посмотреть на него, но это было невозможно – он выглядел таким глупо самоуверенным и жизнерадостным. Вместо этого она рассмеялась.

– Рада, что ты находишь это забавным. Я в любой момент могу расколоться надвое. Возможно, мне больше не придется заниматься гимнастикой.

– Ой, – сказал Люк, прыгая вперед и обнимая ее за талию. Одним быстрым, на удивление сильным рывком он снова поднял ее на ноги. Инерция сблизила их тела, и на секунду их носы почти соприкоснулись. Быстрый импульс пробежал по ее телу, и, не в силах ничего с собой поделать, она взглянула на его губы и выдала себя. По выражению глаз Люка она догадалась, что он точно знает, о чем она думает.

Вместо того чтобы отстраниться, он продолжал держать ее за талию, его голубые глаза изучали ее лицо, которое, как она чувствовала, порозовело. Теперь у нее определенно подкашивались колени.

– Хорошо, что я тебя встретила, – сказала она, отстраняясь, слегка смущенная своей очевидной реакцией на него. Она никогда ни к кому не испытывала такого мгновенного