Безупречный - Элси Сильвер Страница 24

Потому что как бы я ни был близок со своим отцом и братьями, никто из них никогда не воспринимал мою работу всерьез. Они все еще ждут, когда я это перерасту. Когда повзрослею. И я ненавижу это.

Я стискиваю зубы, проходя через промежуточную зону к одной из раздевалок. У меня горят щеки. Это одна из лучших поездок в моей жизни, а толпа, черт возьми, похлопала мне в тихой, сдержанной манере. Клянусь, я чувствовал их презрение ко мне.

За исключением Саммер. Эта женщина удивляет меня каждый раз. Не могу понять, что с ней делать. Я думал, что она самодовольная маленькая принцесса, но с каждым днем все больше сомневаюсь в этой оценке.

— Ретт!

Я вздрагиваю от звука ее голоса и морщусь, когда боль пронзает мое плечо. Я решил, что не остановлюсь, но делаю это из-за Саммер.

Я останавливаюсь, потому что ее невозможно избежать. Она упорна, и она действительно чертовски мила. Это заставляет меня чувствовать себя полным придурком из-за того, что я ворчу на нее.

Резко обернувшись, я вижу ее миниатюрную фигурку, она шагает ко мне. Она — всплеск цвета в море бетона, грязи и коричневых панелей забора. На ней темно-желтый свитер со струящейся юбкой с цветочным принтом и пара сапог на высоком каблуке. Ее кожаная куртка и сумочка перекинуты через руку. Каблуки стучат по бетону, привлекая внимание со всех сторон.

Она ведет себя как королевская особа, не обращая внимания на косые взгляды, которые на нее бросают здешние люди. Особенно поклонницы ковбоев, ошивающиеся у ворот.

— Это было… — Ее темные широко открытые глаза сверкают, как звезды, а вишневые губы безмолвно приоткрываются. — Просто невероятно. Я думаю, что мое сердце все еще бьется как бешеное.

Ее волнение по поводу моей поездки настоящее — совсем не наигранное. Кожа под россыпью веснушек на ее носу и щеках нежно-розовая, и кажется, что она запыхалась.

Ее поддержка не должна быть такой приятной. Мне не должно нравиться, что она взволнована. Поэтому я просто говорю:

— Добро пожаловать на дикую сторону, принцесса.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, хочу снять жилет. Один только его вес на плече истязает меня. Я машу Саммер рукой, делая при этом глубокий вдох. Боль пронзает мою шею.

Я слышу стук каблуков позади, а затем ее рука скользит по моему локтю. Изящные пальцы касаются сустава, когда она наклоняется ближе и шепчет:

— Тебе стало хуже?

Я ворчу в ответ, потому что не хочу, чтобы куча людей знала, что я травмирован. Это просто даст им еще одну тему для разговора, а я сейчас не очень доверяю кому бы то ни было.

— Давай просто вернемся в отель. — Я хочу убраться отсюда до того, как о травме пронюхает сопровождающий врач, и до того, как кто-нибудь убедит меня прийти на вечеринку сегодня вечером.

Ее пальцы нежно потирают мое плечо, заставляя ткань рубашки шуршать по коже. Тепло разливается по суставу прежде, чем она отстраняется с жестким кивком.

Назад в отель мы возвращаемся в полной тишине, против чего я совсем не возражаю. Но когда мы добираемся до него, то продолжаем молчать.

В лифте мы прислоняемся к противоположным стенам. Какая-то дерьмовая инструментальная версия песни — я почти уверен, что из «Титаника», — просачивается через динамик. Мои руки скрещены, а свои Саммер держит за спиной.

И мы пялимся друг на друга. Вернее, я пристально смотрю на нее. И мой взгляд не заставляет Саммер нервничать, она просто смотрит на меня в ответ. Ни черта не говоря. Как будто она может читать мысли, проносящиеся у меня в голове.

— Пялиться невежливо, Саммер.

Она не улыбается.

— Изматывать себя, когда у тебя уже есть травма, глупо. Тебе нужно позаботиться о себе.

— Не ездишь — не получаешь деньги, — выпаливаю я. Это звучит резко — резче, чем мне хотелось бы, но для меня это не новый разговор. Все в моей семье пытаются заставить меня завершить карьеру. Они не преуспели, и у Саммер тоже не получится.

— Что ты делаешь, чтобы справиться со своими травмами? Хоть что-нибудь?

Я крепче скрещиваю руки на груди и сжимаю зубы.

— Ты теперь тоже собираешься поиграть в няньку? Приставили Мэри Поппинс к моей заднице?

Она глубоко вздыхает, при этом ее плечи опускаются.

— Ты помнишь ту часть, где она мечтала о том, как подчинит одного из этих детей и заткнет ему рот ложкой, полной сахара? [25]

Теперь я возвращаюсь к свирепому взгляду.

— Да, я тоже, — бормочет она.

Когда двери открываются, я вылетаю из лифта, оставляя ее позади. И я чувствую себя дерьмово из-за того, что не позволил даме первой пройти весь путь до двери комнаты и залезть под обжигающе горячий душ. Чувство вины почти перевешивает боль от того, что я снимаю одежду с искалеченного плеча.

Но не совсем.

Я только что вышел из душа, обернув полотенце вокруг талии, и теперь наливаю в пластиковый стаканчик дешевый бурбон из миниатюрной бутылочки. Кто-то стучит в дверь.

— Нет! — кричу я в сторону двери. Гребаные поклонницы ковбоев безжалостны. Это не первый случай, когда кто-то следует за мной в мой отель. Но я не хочу этого прямо сейчас. И даже если бы хотел, мне слишком больно, чтобы выходить сегодня вечером. Я никому не открою эту гребаную дверь.

— Да! — Саммер кричит в ответ и снова стучит. — Открой.

Кроме, может быть, Саммер.

Я вздыхаю и делаю большой глоток. Бурбон все еще обжигает мне горло, когда я шагаю вперед и широко распахиваю дверь.

Саммер бросает на меня укоризненный взгляд и проходит — без приглашения — к стойке у окна, выходящего на парковку. Она кладет на нее пластиковый пакет и начинает вытаскивать маленькие коробочки и тюбики с кремом.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, делая еще один глоток.

— Забочусь о тебе, — бормочет она, отрывистыми движениями распаковывая упаковку с таблетками.

— Почему?

— Потому что ты слишком туп, чтобы позаботиться о себе сам. Я сходила и купила кое-что в аптеке через парковку, чтобы мы могли попытаться подлатать тебя.

— Мне не нужна твоя помощь.

Она издает этот очаровательный негромкий рычащий звук, похожий на крик рассерженного котенка. Кладет ладони на стол и опускает голову, глядя на глянцевое пространство между своими ладонями.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, каким огромным придурком ты можешь быть?

Я хихикаю, отчасти наслаждаясь тем, как ее разочарование