Второе первое впечатление - Салли Торн Страница 25

– Очень красиво. Совсем как приглашение на свадьбу, – говорю я, на что Тедди небрежно пожимает плечами, но глаза его вспыхивают от удовольствия. – Может, ты поможешь нам с украшениями для рождественской вечеринки? – Я читаю приглашение вслух, так как Мелани, вытянувшая шею в попытке прочесть текст, явно рискует ее свернуть: – «Рути Мидона официально приглашается в пятницу в 12:00 на оплаченный шикарный ланч и валяние дурака с сестрами Парлони. Просьба передать ответ „да“ немедленно через Т. Прескотта».

Из груди Мелани вырывается страдальческий стон. Мелани забыли упомянуть. Впрочем, я тоже не прыгаю до потолка от радости. Я откладываю открытку в сторону:

– Это, собственно, не приглашение, а приказ явиться.

– Не совсем. – Тедди не в курсе, что готовит ему этот день, но я знаю сестер Парлони уже шесть лет.

– Я буду членом жюри модного показа. Мне придется сидеть на диване в бутике и смотреть, как Рената примеряет наряды. А сидящая рядом со мной Агги будет спать у меня на плече. И у меня завтра полно работы.

– Должен сообщить, что отказ – это не вариант, – извиняющимся тоном произносит Тедди. – Рената велела отнести тебя в машину, если будешь артачиться.

– Ты серьезно? – Мелани поворачивается к Тедди. – А меня разве не пригласили? Я готова сама тебя понести, лишь бы убраться из офиса.

– Мне нужно, чтобы ты посидела с Ти-Эм, – вкрадчиво говорит Тедди. – Я никому не доверяю, кроме тебя.

Мелани краснеет от удовольствия. А у меня, наверное, лицо, как у жабы.

Тедди смотрит на меня чарующим взглядом:

– Может быть весело, да? Шикарный ланч. Ты только прикинь. Прости, Мел. Я всего лишь курьер.

И пока Мелани на чем свет ругает Тедди, я сижу и думаю. Бывают дни, когда мне нужно время, чтобы решиться покинуть пределы «Провиденса». Что, конечно, не совсем нормально. А находиться в машине не за рулем, а на пассажирском сиденье – и никакого контроля, никакой нужды немедленно возвращаться, если я вдруг понадоблюсь? Похоже, мне нужно срочно где-нибудь спокойно посидеть и отдышаться.

– Доверься мне. Все будет в порядке. – Тедди берет со стола коробку из-под «Клинекса» и бережно прижимает к себе. – Я буду с тобой. И все время буду держать тебя за руку.

И неожиданно для себя я отвечаю с сомнением в голосе:

– Хорошо.

В пятницу утром Тедди приходит в офис в растрепанных чувствах. Парлони наградили его золотыми часами за долгую преданную службу. (Агги, очевидно, позвонила их персональному часовщику, который лично доставил подарок. Ох, как же хорошо быть такими богатыми!)

– Я пытался заставить их вернуть часы. Ведь это не возбраняется?

Тедди протягивает мне коробочку, и я рассматриваю ее содержимое. Шах и мат сестер Парлони. Гравировка на внутренней стороне. Не подлежит возврату. Не подлежит закладу.

На часах выгравировано: Тедди Прескотт. Замечательный мальчик.

– Еще бы! – вырывается у меня; Тедди расплывается в довольной улыбке, но я стараюсь сохранять профессионализм. – Я знаю, ты вовсе не манипулировал сестрами Парлони, чтобы получить такой дорогой подарок. Думаю, ты можешь оставить часы себе.

Мне приходилось прочищать вантузом туалет в доме Парлони, но я почему-то не получила памятного подарка с гравировкой. Разве что ехидные обещания Ренаты включить меня в завещание, если я сделаю это для нее еще раз.

Тедди надевает часы на запястье.

– Последний раз я носил часы в далеком детстве, – сообщает он и, бросив восхищенный взгляд на подарок сестер Парлони, выходит из офиса.

Тем временем в офисе раздается телефонный звонок. Трубку снимает Мелани.

– Это Джерри Прескотт, – говорит она.

Я смотрю на мигающую лампочку на моем телефоне и делаю глубокий вдох. Затем беру трубку, и мы с Джерри секунд тридцать обмениваемся любезностями, обсуждаем погоду и бизнес. Наконец Джерри переходит к сути дела:

– Я просто звоню узнать, как там Тедди. Как он устроился?

– У него все отлично. Позвони вы чуть раньше, то могли бы с ним сами поговорить.

– А как он себя ведет? – (Я слышу на заднем плане голос молодой женщины, которая что-то говорит Джерри насчет чего-то там по ночам.) – Он ночует дома? Не шляется по вечеринкам?

– По ночам он дома. Он реально очень много работает. Причем приступает к своим обязанностям в шесть утра. Сегодня уже третий день, и все идет прекрасно. – Мой голос звучит чуть хвастливо.

– Шесть утра! – хохочет Джерри. – Вот уж не думал, что он на такое способен. Роуз, с тебя приходится. Двадцать баксов.

Выходит, они спорили, облажается Тедди или нет. Какой кошмар!

– Он замечательно справляется. И уже принимает участие в работе нашего центра реабилитации исчезающего вида черепах.

Думаю, не стоит говорить, что причиной стал башмак Тедди двенадцатого размера.

– Только не позволяйте ему себя ослеплять. – Тон Джерри становится сухим. – Он это умеет.

– Ослеплять? – Мое лицо заливается краской.

Мелани беззвучно артикулирует «ослеплять», словно магическое заклинание.

Джерри продолжает гудеть мне в ухо:

– Он ослепляет людей. Я люблю Тедди, но за моим сыном водится такой грех. Он идет по жизни, прокладывая дорогу своим обаянием. И за ним тянется длинный-длинный шлейф разбитых сердец.

Я слышу голос Роуз:

– А он, случайно, не путается с девицами из офиса?

– Это абсолютно исключено.

Мелани поднимает блокнот: ГРОМКУЮ СВЯЗЬ, ПОЖАЛУЙСТА!

Теперь Джерри пытается объяснить, что он имел в виду:

– Я вовсе не хотел выставить его обманщиком. Он по-своему очень искренний мальчик, но позволяет себе слишком много вольностей с отзывчивыми людьми.

В трубке опять слышится голос Роуз:

– Теодор всегда думает только о себе. Словно он пуп земли. Совсем как его мать, – злобно добавляет она.

– Вы к нему несправедливы! – громко выпаливаю я, после чего закрываю рукой рот и зажмуриваюсь.

Я слышу судорожный вздох Мелани. Господи, что на меня нашло?! К счастью для меня (и возможно, для моей карьеры), Джерри снова прижимает трубку к груди.

– Только дай ему палец, – продолжает Джерри, – и он всю руку откусит. Вот такие дела. Я ведь не шутил, когда говорил, что у него закончились свободные диваны для ночлега.

Мне на ум сразу приходит мой собственный диван. Вчера вечером Тедди валялся на нем, хохотал и жаловался на тяжелую работу. Рената заставила его разрезать бигмак на крошечные кусочки и кормить ее, словно малого ребенка.

– Мне бы не хотелось, чтобы он задел чувства такой милой девушки, как вы. Давайте посмотрим правде в глаза. Вы не в его