Несостоявшаяся свадьба - Гэри Нэнси Страница 26

Фрэнсис хотела расспросить сестру невесты о причинах задержки, но сдержалась. Вполне возможно, что церковными правилами возбранялась всякая болтовня под сводами храма.

Она посмотрела на Сэма, который стоически терпел и жару, и неудобство жесткой скамьи, неотрывно вперив взгляд в пространство перед собой, словно боялся упустить момент, когда невеста материализуется из воздуха. «Сколько он еще способен выдержать безропотно?» — задалась вопросом Фрэнсис, но ответа у нее не было.

Джек Кэбот оправил на себе жилет и стряхнул несуществующую пылинку с брюк. Брэд Фарли, его бывший сосед по университетскому общежитию и номер второй в их команде по игре в поло, а в данный момент — шафер Джека, нервно расхаживал взад-вперед по ризнице. Его мешковатая визитка свободно болталась на костлявом торсе.

— Кольцо при тебе?

Брэд задержал шаг и выпучил в притворной панике глаза.

— Ой, я, кажется, оставил его в конюшне! — Он улыбнулся. — Ты спрашиваешь меня о кольце уже в десятый раз. Конечно, оно у меня.

Он показал Джеку золотой ободок.

— Не понимаю, что ее задерживает? — Джек выглядел совершенно потерянным.

— А когда Хоуп являлась вовремя? Такого случая на моей памяти не было. — Брэд рассмеялся. — Пойми меня правильно. Я обожаю твою невесту, но пунктуальностью она не отличается.

— Даже в день свадьбы! — в сердцах воскликнул Джек. — Я-то надеялся, что Аделаида и Билл накануне провели с ней соответствующую беседу и призвали ее к порядку.

— Может, она решила сразить ее наповал и увлеклась. Расслабься. Сию минуту твоя невеста явится как миленькая.

Брэд успокаивающе опустил руки на широкие плечи друга.

— Не заводись, Джек. Все будет о’кей. Может, у нее порвались разом все чулки или рассыпалась пудра. Мало ли что бывает, когда женщина наряжается на собственную свадьбу. Сколько всего ей надо на себя напялить! И вообще женщины не любят торопиться, готовясь к выходу на люди. Я, например, никак не возьму в толк, что делает моя Эми в ванной по много часов. Все, что от меня требуется, — это одобрить в конце концов результат. Тебе это и предстоит.

— Пойди взгляни, там ли лимузин.

— Лимузин? С какой стати? Они живут практически через дорогу.

— Хоуп и ее папаша прибудут в лимузине, потому что Аделаида не хочет, чтобы хоть одна пылинка попала на фату невесты. — Джек улыбнулся. — Пожалуйста, погляди, тронулся ли лимузин с места. Сделай доброе дело.

— Только ради тебя, парень.

— Спасибо.

Джек прислонился к стене. Беспокойство все сильнее овладевало им. Вчера Хоуп опоздала на торжественный ужин, хотя надо признать, что, явившись, она выглядела потрясающе. Красное платье с застежкой на мелкие пуговицы на спине элегантно облегало ее худощавую фигуру. Туфли-лодочки на высоком каблуке подчеркивали изящность ее тонких щиколоток. Волосы, откинутые назад и собранные в пышный пучок, а также кажущееся отсутствие всякой косметики придавали ей такой юный, невинный вид, что Джек тут же начал сходить с ума от страсти.

Но что-то все же с ней было не так. Она почти ничего не говорила и все время отворачивалась, когда он пытался заглянуть ей в глаза. Она высвободила свои пальцы из его руки, увернулась, когда он сделал попытку ее обнять, ограничилась небрежным поцелуем после произнесенного им тоста в честь будущей своей супруги и уехала домой с родителями, отвергнув его предложение ее подвезти.

Хоуп вела себя так отчужденно, что он решил повременить с сообщением о своем свадебном подарке — домике на три спальни, переделанном из бывшего каретного сарая в конце Маскономо-стрит, уединенном с великолепной лужайкой и с плодоносящими яблонями и вишнями. Хотя он нуждался в покраске, незначительном ремонте и меблировке, они вполне могли поселиться там после медового месяца. Это будет их первое совместное жилище. Джек хотел, чтобы она отнеслась к этому с волнением, радостью и благодарностью, и поэтому перенес подготовленный сюрприз на сегодняшний вечер, когда отшумит праздник и уляжется вызванный свадьбой переполох, когда они останутся одни, Хоуп будет в его объятиях и он шепнет ей на ухо их новый адрес и отдаст ключ.

Он достал свои золотые карманные часы. Шестнадцать тридцать семь.

Где же Хоуп? Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце. Что произошло? Нечто ужасное? Нет! Джек не хотел этому верить. Может быть, у нее не на шутку разгулялись нервы и теперь она отлеживается, набираясь мужества, чтобы выдержать столь волнительный обряд. Он и сам был взвинчен до предела, только не желал в этом признаваться.

А вернее всего, она ударилась в молитвы. Он делал вид, что не замечает, какую роль стала играть религия в жизни Хоуп, — учение об искушении и грехе, библейские сказочки о расступающихся морях, о воде, обращенной в вино, о зачатии сыновей столетними старцами и прочих, на взгляд Джека, нелепостях. Как он ни держался, его глаза тускнели, когда она заводила речь о Десяти заповедях и сыпала цитатами из проповедей отца Уитни.

Однако он признавал важность всего этого вздора для ее экзальтированной натуры и даже ходил с ней вместе в церковь по воскресеньям. Впрочем, ни она, ни ее священник не восприняли эту его уступчивость с восторгом, на который он рассчитывал.

Шестнадцать сорок девять.

Он избегал смотреть в ту сторону, где расположились на церковных скамьях члены его семьи и друзья. Несмотря на попытки изгнать из памяти состоявшийся еще в июне разговор с отцом, некоторые его слова по-прежнему звучали в ушах.

«Жизнь с Хоуп не будет легкой. Она очень непростая женщина».

Зачем отец так настойчиво лезет в его личные дела? Отцовское карканье выводило Джека из себя. Но то столкновение было несравнимо с драмой, разыгравшейся сегодня.

Возвратившись с утренней прогулки верхом, Джек застал в кухне мать всю в слезах. На просьбу сына объяснить, в чем дело, она, всхлипывая, бормотала что-то невнятное. Джек прошел в столовую, где отец в одиночестве сидел за столом, уткнувшись во вчерашний номер «Уолл-стрит джорнэлл».

— Почему мама плачет?

— Потому что я не иду на твою свадьбу.

— Что?!

— Ты слышал. Не заставляй меня повторять.

— Почему?

— Отказное соглашение было условием этого брака. Оно не выполнено, — произнес Джим холодно, не поднимая глаз от журнальной страницы.

Джек смотрел на обложку, загораживающую лицо отца, на его руку, вслепую нащупывающую кофейную чашку. Джим Кэбот нарочито игнорировал присутствие сына за столом. Это привело Джека в такую ярость, какой он никогда не испытывал до сих пор.

Он думал, что родители поддержат его выбор. В этом, по его мнению, заключался их долг по отношению к сыну и к его любимой женщине.

Джек потянулся к отцу и вырвал газету из его рук. Звук рвущейся бумаги, наверное, запомнится ему навсегда. Наклонившись, он изучал выражение лица старшего Кэбота, рассчитывая увидеть признаки хоть какого-то волнения, вызванного грубым поступком сына, но реакция оказалась на удивление спокойной, но оттого более зловещей.

— Будь ты проклят, — сказал отец негромко, затем встал, уронил порванную газету на пол, повернулся и вышел. Больше они не разговаривали.

Считая часы, оставшиеся до своей свадьбы, Джек пытался не думать о стычке с отцом. В конце концов, это его праздник. Он обойдется и без присутствия отца на своем празднике, убеждал себя Джек. Он любил Хоуп, и ее родители, по крайней мере, одобряют их брак. Когда молодые возвратятся из свадебного путешествия, буря отрицательных эмоций поутихнет и наступит неминуемый штиль.

Но хотя он, ожидая невесту, сохранял невозмутимый вид, внутри он ощущал неприятную пустоту. Джек был гордостью своих родителей на протяжении долгих лет и думал, что они разделят его радость в такой знаменательный день. А вместо этого матери пришлось со скорбной миной на лице объяснять всем, кто интересовался отсутствием Кэбота-старшего, что ее муж внезапно заболел.

«Пищевое отравление, можете себе представить!» — повторяла она, причем делала это весьма убедительно. Джим мог отсиживаться сейчас у себя в библиотеке, кипя от злости на собственного сына, но никто в Манчестере не должен знать правду.