Тысяча порезов - Энн Малком Страница 26

Он наблюдал за мной. Пожирал меня. Упиваясь моим шоком и моим голодом.

Наслаждался тем, что он вывел меня из равновесия. Хоть и не знала его имени, я поняла, что этот человек всех людей шокировал на своем пути. Он всех контролировал. Ему это не просто нравилось. Он нуждался в этом. Питался страхом. Вот почему ему хотелось знать обо мне все. Да, он хотел моей темноты. Но еще ему нужны были мои страхи. Чтобы использовать их против меня. На прошлой неделе я провела часы бессонных ночей, анализируя каждую секунду нашего совместного времени.

Я не могла вернуться назад и пытаться так не реагировать, но могла контролировать свои будущие реакции. Для чего бы он ни привел меня сюда, отчасти это была игра. Отчасти это было наказанием за то, что я не пришла в ресторан. Уверена, что так он играл с женщинами, которые были до меня, но я не похожа ни на одну из них. Поэтому слегка вздернула подбородок, расправила плечи и медленно и уверенно направилась к креслу перед его столом. Он наблюдал за мной. Ничего не говорил. Перед ним не было никаких бумаг, он даже не взглянул на компьютер слева от себя. По крайней мере, мужчина не притворялся занятым. Но я понимала, что он был очень занят. Очень важный. Опасный. Скорее всего его время стоило миллионы. И он уделял мне свое безраздельное внимание, наблюдая, как я это все восприму.

Эта игра меня взволновала. К тому времени как я села в кресло, моя киска пульсировала от желания. Я демонстративно медленно скрестила ноги, чтобы он увидел красный кружевной треугольник между моими бедрами. Почему нет? У мужчин были различные, ядовитые методы одержать верх, что было совсем нетрудно, потому что это передавалось им из поколения в поколение.

Большинство мужчин не знали, что делать, когда женщина так открыто предлагала себя, и сообщая, что их киска принадлежит им.

Я знала, что это не сработает с мужчиной передо мной, но его глаза на долю секунды опустились вниз. Я проглотила свою ухмылку. Затем стала ждать. Тишина казалась неловкой, его взгляд непреклонным, а воздух напряженным. Я ждала. Мое сердце бешено билось в груди. Биение отдавалось глухим ревом в ушах. Кожа стала липкой, мне было трудно дышать, тело пульсировало от желания.

Но я ждала.

— Как тебя зовут? — наконец спросила я, мой голос был резким, как зазубренное лезвие.

— Кристиан Романо, — немедленно ответил он, его собственный тенор был мягким и насыщенным.

Вот оно. Наконец-то у меня появилось для него имя.

Кристиан.

Я изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, как будто он не влиял на меня. Хотя знала, что потерпела неудачу. Слишком поздно скромничать. Этот человек знал меня изнутри.

Я ненавидела и обожала это.

— Что «Граймс, Пайк и Уэзерс» могут сделать для тебя, Кристиан? — спросила я, слегка подавшись вперед, проведя язычком по губам и слегка раздвинув бедра, когда заговорила.

Я осмотрела его при ярком послеполуденном свете. Он побрился, кожа на его подбородке была гладкой, скулы резкими, суровыми. Черты его лица намекали на итальянское происхождение: густые темные брови и безупречная оливковая кожа. Кристиан, однако, не был идеален, несмотря на то, что его темные волосы были блестящими, зачесанными назад от лица. Его левую бровь пересекал шрам, небольшой, но красивый для меня. Я наслаждалась этим несовершенством, этим признаком насилия. На его носу тоже была небольшая горбинка, означавшая, что его ломали и он неправильно сросся.

Кристиан наблюдал за мной, пока я рассматривала его. Ореховые глаза мужчины потемнели от голода. Со знакомой потребностью.

— Что ты можешь сделать для меня, Сиенна, так это встать, снять трусики и наклониться над этим столом.

Его слова скользнули по моей коже, воспламеняя ее, сердце бешено колотилось в груди.

Я не колебалась, даже не пыталась спорить или задавать вопросы. Нет, просто встала с трясущимися коленями. Руками провела вверх по бедрам, приподнимая края платья, чтобы снять трусики. Кристиан встал, когда я подошла к столу и положила ладони на прохладный дуб. Затем слегка выгнула спину и раздвинула ноги, уже подготовившись.

Он не заставил меня ждать, не мучил, как я ожидала. Нет. Он задрал мое платье, спустив его на бедра, так что моя обнаженная кожа была для него открыта. Дверь была не заперта. Любой мог войти. И я стояла лицом к окну от пола до потолка, соседние небоскребы виднелись совсем рядом.

Но все это не имело значения.

Единственное, что имело значение, это руки Кристиана на моей коже. И легкий шорох, когда он освобождался от брюк.

Когда он замер, в комнате воцарилась тишина. На мгновение. Или на целую вечность. Я чуть не закричала. Я, блядь, почти умоляла его. Вот как отчаянно хотела, чтобы он меня трахнул. Хотела снова почувствовать его внутри себя.

— Ты знаешь, как часто я думал о том, чтобы снова оказаться в твоей пизде? — прошипел Кристиан, его голос больше не был ровным. Лишь диким. Одичавшим. — Как меня свела с ума эта киска, ты, маленькая шлюха? — спросил он.

Последнее слово мужчина произнес тихо. Словно ласка. Шепотом. Мне это чертовски понравилось.

Затем Кристиан ворвался в меня. Не спросил, не подготовил. Ему и не нужно было этого делать.

Одной из его рук впился в мое бедро, в то время как другой вцепился в волосы, дергая. Я зашипела от удовольствия, когда боль пронзила кожу головы. Мое тело приближалось к кульминации. Не было никаких звуков, кроме нашего соединения, шлепанья его кожи по моей. Его низкое ворчание. Мои всхлипы. Я двинулась, чтобы ухватиться за края стола, желая вонзить ногти в дерево, просто чтобы почувствовать больше насилия в сочетании с удовольствием. Мое тело напряглось, пока он продолжал толкаться, дергая меня за волосы, прижимая подушечки пальцев к клитору. Оргазм разбил меня вдребезги. Я вскрикнула, вцепившись в стол с такой силой, что была уверена, разломаю дерево на части.

Я сжималась вокруг него, и он зарычал, когда кончил, отправляя мое тело в новое царство удовольствия, чувствуя, как тот опустошает себя внутри меня. Он не сразу отошел. Ни на йоту не ослабил хватку. Хотя это было больно, я улыбалась. И буду счастлива, даже если он оставит синяки на моей коже и часами будет дергать за волосы.

О чем я думала, пытаясь держаться от него подальше? Пытаясь втиснуть себя в рамки, которые сама же и создала? Он разрушил все, что я так искусно строила, как карточный домик. Сделал это