Порочная связь - Меган Марч Страница 26

Она уверенно чувствует себя на кухне, все еще помня, где что находится… как она помнила, где находятся бабушкины драгоценности. Когда она достает любимый бабушкин лиловый чайник, я пытаюсь решить, как заговорить на эту тему. Но тут она сама заговаривает, и ее слова застают меня врасплох.

– Ты выглядишь счастливой, Холли. Это он делает тебя счастливой?

– Ч-что?

– Счастливой. Он делает тебя счастливой?

То, что мать волнует мое счастье, так шокирует меня, что правда вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать свои слова. Или, может быть, виной всему наивная надежда, что ее на самом деле интересует мой ответ. Но, так или иначе, я отвечаю со всей искренностью:

– Да. Вначале все складывалось не очень хорошо, но, думаю, наконец мы нашли общий язык. То, что я сбежала от него и приехала сюда, было самым лучшим решением из всех, которые я, возможно, могла принять.

Крышка чайника со стуком падает на пол.

Мама смотрит на меня, упершись одной рукой в бок, а другую прижав к губам.

– Ты сбежала от этого мужчины? Пожалуйста, скажи, что это неправда.

Я моментально ощетиниваюсь и снова говорю, не успевая подумать:

– А что сделала бы ты, если бы первая жена твоего мужа загнала тебя в угол на приеме и сказала тебе, что ты счастливая третья жена, а не вторая, как ты считала? И вызвала бы у тебя паническую атаку, заставив тебя осознать, что тебе необходимо вырваться из этих бетонных джунглей, из этого вызывающего клаустрофобию кошмара, пока ты не лишилась рассудка?

Мама упирается в бок второй рукой.

– Он был женат три раза? Но в прессе никогда об этом не упоминалось. Никогда. И он не сказал тебе? Бог мой, Холли. Мне не нравится, что у него есть от тебя секреты. Так не должно быть в браке. Поверь мне, какими бы ни были неудачными мои замужества, уж это я знаю.

В ее словах звучит такая искренняя материнская забота, что это сбивает меня с толку. И я мысленно прокручиваю в голове ее слова.

– Постой, что ты сказала? Сколько раз ты была замужем? Я думала…

Мама смотрит в пол, словно это самое завораживающее зрелище из всех, которые она когда-либо видела. И я подозреваю, что ее щеки краснеют от смущения. Это что-то новое для меня.

Спустя несколько мгновений она поднимает глаза и, глядя на меня, говорит:

– Ну, скажем, не одна ты в нашей семье быстро выскочила замуж в Вегасе. Будем надеяться, что это будет твой единственный брак.

Что мама находит такого чертовски интересного на этом полу? Я сжимаю зубы.

– Ты не считала нужным рассказывать мне об этом? Серьезно? Сколько раз?

Она что-то бурчит, и я вскакиваю со стула и подхожу ближе к ней.

– Мама, сколько раз?

– Два раза в Вегасе, один раз в Рено и один раз в Падьюке.

– Ты была замужем четыре чертовых раза и никогда не говорила об этом своей единственной дочери?

Она сжимается, и я начинаю сожалеть о своих резких словах. А когда ее плечи начинают трястись, а слезы катятся по ее лицу, я еще больше поражена. Я никогда не видела, чтобы она плакала. Я даже думала, что она физически не способна к этому.

– Я знаю, что была ужасной матерью, и мне нет оправданий. Но твоя бабушка лучше заботилась о тебе, чем когда-либо могла позаботиться о тебе я. Прости меня за все, Холли. Я испортила и свою жизнь, и твою, и ее, и я пытаюсь загладить свою вину. Но я пока еще только учусь делать это.

Я простофиля и сама знаю это, но я никогда не видела маму такой откровенной. Никогда у нас с ней не было подобного разговора. Может быть, это наш второй шанс?

Мне не остается ничего, кроме как обнять ее и позволить ей намочить слезами мою хлопковую рубашку.

Ее голос звучит приглушенно, но я разбираю ее слова.

– Я не говорила тебе о своих замужествах, потому что знала, что долго эти браки не продержатся. И ты без того ненавидела меня, а я не хотела давать тебе еще один повод считать меня неудачницей, какой я и была.

Моя рука сама собой поднимается и начинает гладить ее по спине.

– Нет, мама, я не испытываю ненависти к тебе.

– Нет, испытываешь. Должна испытывать. Я убила собственную мать. Я ужасный человек. За все, что я сделала, я заслуживаю того, чтобы отправиться прямиком в ад, а вместо этого твой муж посылает меня на отдых.

Ее тело содрогается от рыданий, и я уже перестаю понимать, что происходит. И каким-то образом лед, которым я оградила свое сердце, чтобы защитить его от постоянных разочарований в маме и от ее грубых слов, начинает таять.

Когда мы с мамой успокоились и допили наш сладкий чай, она привела себя в порядок и отправилась в кегельбан. Она пыталась уговорить меня пойти вместе с ней, но я не была в настроении оказаться в центре внимания сегодня вечером, будь то караоке или просто появление на публике.

Кроме того, мне нужно было время, чтобы прийти в себя после всего, что случилось в этот день, и я все еще была взволнована. Так что весь последний час я вкладывала все эти эмоции в стихи, чувствуя себя так, словно песня рвется из моей души, в то же время успокаивая меня.

Уже давно стемнело, и на часах почти семь часов, когда в мою дверь снова кто-то стучит.

Кто еще? Я уже больше не в состоянии справиться с новыми сюрпризами. Какое-то время я жду, и когда стук не повторяется, мой бешеный пульс понемногу приходит в норму.

Рев дизельного мотора пробуждает во мне любопытство, и я поднимаюсь и иду к двери. Немного отодвинув кружевную занавеску, я выглядываю и ничего не вижу. Но, немного повернув голову, я вижу, как от моего дома отъезжает коричневый грузовичок. Ой.

Отодвинув засов, я распахиваю дверь, и точно – пакет размером с обувную коробку лежит на сиреневом крыльце.

Я улыбаюсь.

Крей. Поэтому он звонил мне днем?

Я хватаю пакет и поспешно иду на кухню за ножом, чтобы вскрыть его. Внутри к обертке прикреплена записка. Мое сердце начинает усиленно биться, на этот раз уже совсем по другой причине.

Он уехал только вчера, а я уже отчаянно скучаю по нему. Мне