Расписанная красками - Донна МакДональд Страница 27

— Это его профессорская одежда. Но у него есть и другая, которую он носит на художественные выставки… ну, по крайней мере, раньше носил. И хотя на открытие картинной галереи он действительно оделся очень консервативно. У него в шкафу прячется много художественной одежды.

Брук хихикнула и поставила чашку с кофе на столешницу.

— Очаровательно… что например? Моя мать на художественные выставки носит короткие юбки и крестьянские блузки. Ей нравится выглядеть богемно и бедно.

Брэндон усмехнулся и прежде чем ответить взглянул на дверь спальни, чтобы убедиться, что она все еще плотно закрыта.

— У папы есть тонны рубашек с воротником Неру и текстурированных шелковых жилетов, которые он носит поверх них. Он носит их поверх джинсов или брюк, а не заправляет внутрь. Иногда он также носит сандалии. Он говорит, что люди ожидают, что артисты будут выглядеть именно так. Хихиканье Брук стоило того, чтобы сдать отца.

— Так… вы с папой помирились? — спросил он, радуясь, что наконец нашел для этого возможность.

Брук вздохнула и отхлебнула кофе, чтобы выиграть время для размышлений. Ничто не сравнится с прямым вопросом, чтобы окунуться в реальность на следующее утро.

Они с Дрейком помирились? Если да, то после чего?

После ее плачевного разговора в постели? После его пьяных подкатов?

После того, как он умолял ее остаться и обнимал за плечи?

Не похоже, что у них была настоящая ссора. О, может быть, она все еще немного злилась из-за того, что прошлой ночью ее швырнули на кровать и на нее напал пьяный язычник. Считалось ли это проступком, достойным примирения?

— Вы не обязаны мне говорить, если не хотите. Я просто знаю, что папа был расстроен вашим… свиданием, — осторожно сказал Брэндон.

— Дело не в том, что я не хочу говорить о моих отношениях с твоим отцом… если у нас вообще есть отношения. Я сама этого не знаю. В то же время мы ни на что не злились. Он очень… сбивает с толку.

Брэндон кивнул, переворачивая блины.

— Я знаю, что вы имеете в виду. Папа очень… — он замолчал, подыскивая нужное слово.

— Страстный? — предложила Брук, потягивая кофе.

Брэндон рассмеялся.

— Я хотел сказать «напряженно переживающий», но, думаю, это более поэтичное слово.

Брук снова рассмеялась, по-настоящему очарованная.

— Ты такой же впечатлительный, как и твой отец?

Вопрос вызвал громкий смех в ответ.

— Нет. У меня легкий характер. Я типа Алекса П. Китона (прим пер. персонаж американского сериала «Семейные узы», его родители хиппи, а он сторонник республиканцев)… очень консервативный… очень спокойный… и невероятно средний. Я смотрю новости и слежу за биржевыми отчетами. Папа взял меня голосовать с ним, когда мне было семнадцать, и позволил мне сделать выбор. Он ответственный, а я…

— Вдумчивый и заботливый, — улыбаясь закончила Брук, перебивая мальчика, готовящего ей завтрак. — Твой отец очень гордится тобой, Брэндон. Ты ему нравишься таким, какой есть… и он постоянно говорит об этом всему миру.

Брэндон пожал плечами и разложил еду по блюдам.

— Надеюсь это так, потому что в последнее время я в этом сомневаюсь. Последние пару недель он сердился каждый раз, когда смотрел на мое лицо в синяках.

— Я думаю, что сердито смотреть, это часть родительской жизни, — предположила Брук.

— Можно я просто скажу? Если вы двое планируете иметь вместе детей, я не против, если вы подарите мне братьев и сестер, — заявил Брэндон.

Брук поперхнулась и выплюнула глоток кофе на столешницу.

— Спасибо, — сказала она, когда Брэндон протянул ей полотенце. — Я не уверена, что мы нравимся друг другу настолько, чтобы устроить еще одно свидание. Но спасибо, что поделился своими чувствами по поводу… всего остального.

— Я полагаю, что если пожилой мужчина захочет жениться на женщине вашего возраста, дети будут частью сделки, на которую ему придется согласиться. Я… я планирую подождать, пока стану намного старше, чтобы стать настолько серьезным. Папа был отличным отцом. Думаю, он хотел бы снова им стать, прежде чем станет слишком старым.

— Хорошо… теперь я просто должна спросить. Сколько лет по твоему мнению будет слишком старым? — спросила Брук, опуская голову, чтобы скрыть улыбку.

— Я не знаю. 50? Да, примерно так.

Он сделал тарелку с блинчиками и положил рядом пару полосок бекона, прежде чем поставить их перед Брук.

— Так делают Шейн и Риза. Я пытаюсь копировать.

Брук посмотрела на улыбающееся лицо из шоколадной крошки, украшающее верхний блин.

— Я уверена, что они великолепны. Очевидно, они были сделаны с любовью, — заявила она. Побывав на завтраках с блинами у Ларсонов, она точно знала, как похвалить повара.

— Абсолютно. Любовь, это секретный ингредиент, — согласился Брэндон, подходя и садясь рядом с ней за стойкой.

Брук ела молча, изредка поглядывая вбок.

— Пожалуйста. Просто скажи мне, о чем ты думаешь, — через некоторое время сказал Брэндон. — Вы с Шейном пугаете своими сверхсерьезными глазами, которые говорят сами за себя.

Брук усмехнулась двусмысленному комплименту и вздрогнула от сравнения с Шейном.

— Хорошо. Тогда я тебе расскажу, но это как-то неуместно. Тебе чуть больше восемнадцати.

Она хихикнула, когда Брэндон сделал жест пальцами «давай-давай», потому что у него был набит рот.

— Хорошо. Я подумала, что ты здорово начал вырабатывать утренний церемониал. Твой отец должен брать уроки. Он там все еще храпит после своего коньяка, а его сын-подросток готовит мне завтрак.

Она была в восторге от довольного мужского смеха, который она эффективно выманила из него своим флиртом. Для нее это было удобное основание. Потому, что она знала, как апеллировать к чувствам молодого мужского эго.

— Я знаю. Папа не умеет вести себя с женщинами. Думаю, это то, что он получает за то, что не встречался все эти годы.