Когда замуж, Инка? - Лиззи Дамилула Блэкберн Страница 27

– Уверена. – Я пячусь. – Что будет в эту среду?

– «Всеобщее Радушие» запускает свою первую программу помощи бездомным. То есть не вполне свою, а в партнерстве с фондом помощи бездомным Sanctuary. Там этим занимаются уже много лет.

– Sanctuary? Надо же, я была там добровольцем.

– Серьезно? – сияет Дерек.

– Еще как! Только давным-давно.

– Очень рад, что тебя встретил, я как раз ищу добровольцев. Сбор средств начнется в семь вечера в «Пекхэм Арч». Знаешь эстраду перед тамошней библиотекой?

– Как же не знать!

– Тем лучше. Придешь?

– Обязательно. Это прямо на моей улице. – Против воли я улыбаюсь Дереку как Чеширский Кот.

В следующую секунду я спохватываюсь: в четверг у меня решающее собеседование.

– Знаешь, Дерек, я вспомнила, что в четверг у меня собеседование по поводу работы. Вся среда уйдет на подготовку.

– Что ж, ничего не поделаешь. – Дерек машет рукой. – Не переживай. Сбор средств будет проходить каждую неделю по средам и четвергам, так что приходи, как только выдастся свободный вечер. Поздравляю с собеседованием, это здорово! Что за компания? На какую должность?

У меня уже отваливаются руки, я готова взвыть.

– Извини, Дерек, но я должна идти. Еще увидимся! – Зачем я это ляпнула?

Я тащусь к столикам, уже не чувствуя собственных рук. Гири, а не тарелки! Я вглядываюсь в толпу. Вот и они, голубки! Сидят ко мне спиной, Ванесса только что не жует Алексу уши. Неудивительно, что он не присоединился ко мне в очереди.

Я включаю свою внутреннюю Супервумэн и мысленно прокладываю прямой маршрут. На деле мне приходится вилять и протискиваться между стоящими там и сям стульями, останавливаться, чтобы приветствовать дядюшек и тетушек. И все это с двумя полными тарелками, весящими больше новорожденного младенца каждая.

Внезапно что-то дергает меня назад. Сумочка, будь она неладна, зацепилась за спинку стула!

Я пытаюсь ее отцепить и вдруг слышу пронзительный вой, от которого готова провалиться сквозь землю. Оглядываюсь – и жалею, что появилась на свет.

Рядом со мной ревет в три ручья маленький ребенок. Он облеплен с ног до головы недавним содержимым предназначенной для Алекса тарелки.

– Боже правый!..

Вся дрожа, я ставлю на ближайший столик тарелки, кладу приборы, хватаю салфетку и падаю на колени. Бедняжка продолжает надрываться – что еще ему делать, не слизывать же с ладошек чертово рагу!

– Прости, прости!.. – Я чищу трижды сложенной салфеткой его комбинезон, который из-за меня и моей дурацкой сумки все равно окажется в мусорном баке, разве что придуман волшебный стиральный порошок для выведения таких мерзких жирных пятен…

Пострадавший неуклонно повышает громкость своего рева, я тоже хнычу все громче. Еда всюду: у него на обуви, на мордашке, даже за ушами!

На нас таращатся из-за всех окружающих столиков. Вляпалась так вляпалась!

И тут мальчугана хватают под мышки две руки. Я поднимаю глаза и вижу полную особу, прижимающую его к себе.

– Простите, тетушка! – Я так потрясена, что даже два этих слова превращаются у меня в невнятное бормотание. – Несчастный случай! Позвольте я оплачу химчистку. Только не сердитесь!

Я готова безропотно принять поток брани в своей адрес, но крик женщины адресован не мне, а ребенку:

– В следующий раз не будешь носиться неизвестно где!

Качая головой и не удостоив меня даже взглядом, она удаляется.

Африканское воспитание, прошу любить и жаловать. Виноват всегда ребенок, даже если неуклюжая чужая женщина вываливает ему на голову тарелку китайской еды.

Я кое-как встаю – и тут же спешу снова присесть. Вдруг Ванесса и Алекс все видели? Хуже того, вдруг они надо мной потешаются?

Я прячусь под столом, потом медленно высовываю голову, чтобы осмотреться.

В этот самый момент меня хлопают по плечу.

– Господи, Дерек!.. – Я хватаюсь за сердце. Он смотрит на меня так, будто спрашивает, что я делаю на полу. По правде говоря, точно так же на меня смотрят все окружающие.

– Тебе помочь?

Я отвечаю громким шипением:

– Нет, мне нельзя вставать!

– Раз так… – Дерек подтягивает брюки и опускается рядом со мной на корточки.

– Ты чего? – спрашиваю я, хотя он всего лишь повторяет то, что делаю последние две минуты я сама.

– Все понятно, Инка, ты в замешательстве. Пойми, все в порядке. Теперь я на полу, как и ты.

Я опускаю глаза. Дерек такой добряк, что мне даже стыдно. И вдвойне тяжело отвергать его ухаживания.

– Извините! – раздается у меня над головой голос африканской тетушки. – Из-за вас не пройти!

– Зря ты это, Дерек, – говорю я и поджимаю ноги, пропуская тетушку. Та цокает языком и произносит так, чтобы я слышала: «Ох, уж эти шалуны!»

– Я знаю, что ты скажешь, – говорю я Дереку с обреченным вздохом. – Надо было позволить тебе помочь с тарелками.

– С кем не бывает! – Он пожимает плечами. – Помнишь мой конфуз на помолвке?

Я хмурю лоб: ничего не помню.

– Я облил себе брюки колой.

– Ага, я еще гадала, что случилось. – Помнится, штанины у него были подозрительно мокрые.

Мы дружно смеемся, и до меня доходит, как это выглядит со стороны: как классическое первое свидание. Хотя какие могут быть у нас свидания, тем более под столом?

– Нам лучше встать, – предлагаю я и неуклюже выпрямляюсь. Делаю вид, что не замечаю попытку Дерека помочь. Тогда он придвигает ближайший стул – конечно, тот самый, за который зацепилась моя сумка, – и помогает мне сесть, как какой-нибудь старушенции.

– Посиди здесь, – говорит он. – Я наберу для тебя тарелку. – Я открываю рот, но он говорит: – Не возражай. Позволь помочь.

Я киваю, и довольный Дерек убегает. Я поднимаю глаза. Меня разглядывают все окрестные дядюшки и тетушки.

– Не забудь помыть руки, – говорит одна.

– Приятный молодой человек, – говорит другая.

– В следующий раз смотри, куда идешь.

Внезапно в моем мозгу происходит щелчок. Алекс! Я смотрю туда, где видела их последний раз.

Ничего не изменилось. Они по-прежнему сидят, Ванесса все болтает, Алекс послушно кивает. Потом они хохочут, он запрокидывает голову. Как будто решив меня добить, Ванесса хлопает его по руке и опять смеется. У меня отвратительное дежа-вю: так уже было с Феми и Латойей.

Как можно быть такой дурочкой? – спрашивает мой внутренний голос. – Как можно надеяться, что такой красавчик, как Алекс, польстится на такую темнокожую худышку, как ты? У тебя нет ни малейшего шанса.

Я решительно отодвигаю стул, встаю, шатаясь как пьяная, и, не обращая внимания на дрожь в коленях, пулей вылетаю на улицу.

Я та, кем себя называю

Я знала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Знала!

Я укрываюсь